– Дальше?!
– Она настаивала, чтобы я зашла в гости. Я согласилась. Пробыла у нее совсем недолго. С полчаса. Или около того.
– А почему ушла? – спросил Игорь.
– Не понравилась хозяйка? – тихонько пробурчал неугомонный Григорий.
– Дело не в этом… Когда она вышла в соседнюю комнату, я почувствовала, что наш убийца недалеко.
Лица у всех троих мужчин мгновенно вытянулись, прошло несколько мгновений, пока Андрей, наконец, смог задать вопрос:
– Ты кого-то заметила?!
– Никого я не заметила, – раздраженно ответила Вероника. – Я ощущала его близость!
– Ощущать и видеть – вещи разные, – назидательно произнес Смирнов.
– Я все понимаю. Следователь должен апеллировать не к чувствам, а к фактам. Только поделать с собой ничего не могла. Мой враг будто бы наблюдал за мной из черноты ночи.
– Это несерьезно, – махнул рукой Григорий, однако Андрей его вторично оборвал. И бросил Веронике:
– Продолжай!
– Это все.
– Твои ощущения те же? Это женщина?
– Думаю, да. И очень необычная. Она обладает способностями, которые недоступны обыкновенному человеку. Но больше мне сказать по этому поводу нечего.
– Рассказывай дальше.
– У меня возникло непреодолимое желание срочно уйти.
– Бросить возможную жертву одну?
– Я не думала, что маньяк нагрянет именно в эту квартиру. Беатрис пыталась меня удержать, но я не осталась.
– У вас были на прощанье объятия, жаркие поцелуи? – саркастически улыбнулся Григорий.
– Один, неинтересный, – с вызовом ответила Вероника.
– Примерно, как целуешь собственного мужа перед серебряной свадьбой?
– Хуже, как родного брата.
– Можете не отвлекаться! – в голосе Андрея послышались нотки откровенного раздражения… – Дальше?
– У меня разболелась голова. Когда уже была на первом этаже, боль сделалась нестерпимой. Я заглянула к консьержке, попросила таблетку.
– Но ведь ты могла вернуться к Беатрис, взять лекарство у нее?
– Если бы у консьержки его не оказалось, я так бы и сделала.
– То есть ты больше к ней не возвращалась?
– Да нет же, нет.
– А куда ты направилась?
– Гулять по ночной Москве.
– Зачем? – удивились коллеги Борецкой.
– Сама не знаю…
– Это не ответ следователя, – возразил Смирнов. – Считай, что это официальный допрос… А что тебя удивляет? Ты была последней, кто видел Беатрис фон Доллинген живой.
– Исключая убийцу.
– Это уже другой вопрос.
– Посмотрите записи видеокамер. Поговорите, в конце концов, с консьержкой, она вам скажет: возвращалась я или нет!
Андрей почему-то сердито крякнул и отвернулся. Пришлось отдуваться молчаливому Игорю:
– Видишь ли… камера в подъезде с определенного времени вдруг перестала работать… А старушка мирно уснула на посту.
– Выходит, алиби у меня нет?
– Выходит, так, – хитро подмигнул Григорий.
– Поэтому ты должна объяснить: где была вчера примерно с часу до четырех утра? – заявил Андрей. – Нужны свидетели. Не важно, почему ты покинула Беатрис и к кому спешила. Телефон этого человека! Обещаю, что все останется между нами… Колись, кто она?… Иначе не только ты под подозрением, на всю нашу бригаду ляжет черное пятно.
– А не пошли бы все! – выругалась Вероника.
– Значит так, от расследования ты отстранена…
– Отстранена?! – вскочила Борецкая. – Невозможно! Я должна… Это дело становится делом моей жизни… Мужики, вы прекрасно знаете, никого я не убивала!
– Разговор окончен.
– И что мне делать?
– Сколько у тебя накопилось отгулов? Два дня? Нет, даже три. Вот и гуляй пока.
Злость душила Веронику, когда она вышла в коридор. Ей показалось, что уже все сотрудники в курсе ее проблем и тайно ухмыляются. Хорошо вляпалась девочка!
Куда теперь?… Ей ясно сказали: вон отсюда! По крайней мере, на ближайшие три дня.
Из столовой на втором этаже шли заманчивые запахи. Вероника вспомнила, что время обеда давно пришло, а у нее с утра во рту ничего не было, кроме маленького бутерброда.
…Здесь такая же обычная столовая, дородные тетеньки разливают супа и накладывают по тарелкам вторые блюда. Борецкая так задумалась, что не сразу услышала вопрос поварихи. Той пришлось обратиться дважды:
– Так что на первое? Солянка, харчо, окрошка?
– Давайте окрошку. Еще сырники и компот.
Она примостилась в конце зала, молчаливо проглатывая пищу, вкус которой даже не ощущала. И тут в столовую зашел Смирнов и направился к ней.
– Не возражаешь, если я присяду?
– Как можно возражать начальству?
– Обижена?
– Нет. Я безумно счастлива и внутренне ликую.
– Согласись, ситуация неординарная? Я должен посоветоваться с полковником. По инструкции я поступил правильно. Теперь постараюсь убедить его не убирать тебя из бригады.
Вероника посмотрела на него открытым взглядом:
– Ты мне веришь?!
– Если бы не верил!.. – он ответил таким же открытым взглядом. – Да, я верю, что ты чувствовала близость убийцы.
– Ты сам недавно сказал: «Ощущать и видеть – вещи разные».
– Не все у нас верят в интуицию. Но я вот о чем подумал: раз ты чувствуешь его, возможно, и он тебя тоже. Почему он расправился с Беатрис сразу после твоего ухода? Совпадение? А вот в них я не верю.
– Что ты хочешь сказать? – насторожилась Вероника.
– Что, если он видел вас вместе и тайно шел за вами?
– Я бы почувствовала слежку.
– Когда рядом красивая спутница, осторожность порой притупляется. И ты сама сказала о неординарных способностях убийцы.
Смирнов медленно оглядел зал, потом его жесткий взгляд пронзил Веронику:
– Тебе задание: перебери в памяти всех своих знакомых. Даже тех, с кем приходилось встречаться раз или два. Кто из них вызывает у тебя подозрение? Почему вызывает и так далее. Не мне тебя учить.
– Это сложно.
– Конечно! Но сделать необходимо. Тут важно еще одно: убийца может быть связан с кем-то из наших сотрудников. Он будто бы знает о многих наших планах. Не приходила в голову такая мысль? А вот мне пришла. Так что действуй. Твои три «свободных» дня будут самыми несвободными.
