— Он справляется на все сто, — оценила Ланфен, обходя кабинет.
Понятно, почему Виталий приезжал сюда. Не только из-за врачебного долга! На таком оборудовании приятно поработать любому специалисту, здесь есть отличная база для тренировки новых методик и исследований.
Стоматолог подтвердил ее догадку:
— Если мне что-то нужно, я несу заявку Аркадию Дмитриевичу. В большинстве случаев, он находит средства. Золотой человек!
— Воистину.
Ланфен остановилась у окна, наблюдая за гуляющими по двору пациентами. Они выглядели спокойными… Можно устроить показуху к приезду чужих людей, убрав коридоры и отмыв палаты. Но нельзя мгновенно изменить пациентов, если они истощены и издерганы. А тут — нет, как минимум физически эти люди абсолютно здоровы и ухожены.
Внезапно внимание Ланфен переключилось на деталь, которая нарушала общую картину — слишком уж неуместной она была. По двору, пусть и в компании санитаров, прогуливалась маленькая девочка.
— Это что, ребенок? — удивилась Ланфен.
Виталий даже к окну подходить не стал, сразу понял, о ком речь.
— А вы еще не знакомы с Анфисой?
— Нет… кто она?
— Я не совсем уверен, — пожал плечами стоматолог. — Насколько я понял, какая-то родственница Аркадия Дмитриевича, вроде бы, внучка. Я для себя решил, что внучка, а спрашивать напрямую как-то неловко.
— Он приводит маленького ребенка в эту обитель скверны? — хмыкнул Герман. — О времена, о нравы!
— Сейчас вообще не в тему вброс был, — прокомментировала Ланфен, а затем снова обратилась к Виталию: — Разве это не противозаконно — приводить в такое место ребенка? Да и оставим закон, самому Осташову не страшно это делать?
— Не думаю, что Аркадий Дмитриевич считает это место страшным. Эта клиника давно стала делом всей его жизни, он сюда душу вкладывает. И, кстати, рекомендую помнить об этом, когда будете делать свой документальный фильм.
⁂
— Женя…
— Лучше «Юджин». Не люблю, когда Женя… По-девичьи как-то.
— Что ж ты раньше молчал?
— Да сказать стеснялся! А вот смотрю, что вы себя свободно «Север» называете, так думаю: чего уж там!
Север только головой покачал; он давно уже понял, что напарник ему достался не без странностей, и относился к этому спокойно. Не худший вариант все-таки! Евгений Богданович был тихим, мягким и несколько нервным молодым человеком. Несмотря на то, что разница между ними составляла от силы лет десять, он смотрел на Севера с уважением, граничащим с обожанием.
Юджин жутко боялся всей этой ситуации, но, следуя по пятам за напарником, обретал уверенность. Север относился к этому спокойно: лучше уж он, чем это трепло Герман! У Ланфен поистине золотое терпение…
Север опасался, что будет жалеть о решении попасть сюда, а вместо этого наконец почувствовал себя свободным. Ему не нужно было опасаться, что он вот-вот услышит детский плач, не нужно было считать себя чуть ли не педофилом, не являясь таковым даже наполовину.
Умом он понимал, что некрасиво так радоваться отстранению от семьи, но чувства контролировать сложнее.
Нельзя сказать, что он сразу же ушел в расследование с головой. Северу было трудно ориентироваться в незнакомом месте… в незнакомом мире! Вступительная речь со стороны Осташова не особо помогла, он был окружен людьми, которых не понимал.
А понять их было нужно! Он не сомневался, что преступник где-то здесь. Безумное и бессмысленное убийство, психушка рядом — не бывает таких совпадений. Если это сделал кто-то из пациентов, он наверняка в стражном отделении. За остальными Север уже успел понаблюдать и пришел к выводу, что они вполне безобидные создания.
Ему никто не запрещал входить в стражное отделение, и все же сделать решающий шаг оказалось непросто. Он на уровне инстинктов ощущал: это опасное место. То, что там заперто, наружу лучше не выпускать и самому с этим не связываться. Поэтому Север и маялся в общем дворе, а Юджин ходил за ним хвостиком, вообще не понимая, что происходит и чего нужно бояться.
Север осознавал, что необходимо просто заставить себя, использовать силу воли, ведь внешних стимулов не будет. Тут он ошибся. Мотивация появилась, когда он меньше всего ожидал ее получить.
На первый взгляд, это был просто листок бумаги, втоптанный в замерзшую грязь. Но сквозь него проступали контуры того, что находилось на другой стороне, и это заинтересовало Севера.
Осторожно, чтобы не порвать бумагу, он поднял свою находку.
— Что это такое? — спросил Юджин. — Рисунок? Симпатичный!
Север не счел нужным реагировать, да и не мог сейчас, тем более на такую глупость.
«Симпатичный»! Сразу виден дилетант. Север же, который картины сделал своей карьерой, мгновенно понял, что в руках у него работа гения.
Вода и грязь несколько повредили изображение, но это не влияло на суть. Рисунок был совершенен: идеальная четкость линий, живой блеск в глазах, ни одной погрешности в игре цвета и тени. Казалось, что медсестра, изображенная на нем, вот-вот сойдет с бумаги. На ее лице можно было прочитать не только характер, но и историю ее жизни, и не всякий фотоаппарат позволял такого достигнуть. И все это — простым карандашом, но ощущение было такое, будто перед глазами торжество цвета.
Сам Север, обучавшийся рисованию, общавшийся с известными художниками со всего мира, зарабатывавший на жизнь картинами, не мог создать ничего подобного. Да, он считался одним из лучших в своем деле — по крайней мере, в России. Но он осознавал, что ему далеко до того уровня мастерства, которым обладает автор этого рисунка.
Расследование было забыто, напарник — тоже. Окинув двор растерянным взглядом, Север бросился к ближайшему санитару.
— Подождите! — воскликнул Юджин. — Куда вы?
Не получив ответа, он все равно последовал за Севером. На него можно было не смотреть, как на тень. Как не отстать — это уже его проблемы.
Север обратился к санитару:
— Простите! Вы не знаете, чей это рисунок?
— А, это… — Санитар окинул изображение скучающим взглядом. Он был далек от того, чтобы понять истинную художественную ценность рисунка. — Наверно, из мусорного мешка вылетело, когда из стражного отделения мусор выносили. Там есть один чудик, который постоянно рисует.
Выкидывать нечто подобное было кощунственно, только вряд ли они это понимали.
— Я могу поговорить с ним?
— Не ко мне вопрос, — отмахнулся санитар. — Идите к стражному отделению и проситесь!
— Я туда не пойду! — заявил Юджин. — Это же очень опасно!
— Ну и не иди, — только и ответил Север.
Он ожидал, что маленький протест станет всего лишь игрой, но нет, напарник действительно не последовал за ним. Тем лучше. Северу хотелось поговорить с автором рисунка наедине.
