Саша не раз замечала его вспышки гнева, когда жила с ним. Он нормальный, когда спокоен, и очаровательный, когда ему что-то нужно. Но если он сердится — под горячую руку лучше не попадаться.
Он не один сейчас, и этого Саше было достаточно. Куратор, Артур, поехал с ним в отделение, будет адвоката искать, так что — если Костя не совершал это преступление, его рано или поздно выпустят.
И логично предположить, что настоящий убийца по-прежнему где-то рядом.
Но найти его Саша не могла, а потому искала психа, который сделал то дерево в комнате встреч. Это оказалось не так просто: персонал напрочь не помнил, кто там чем занимается.
Особенно при том, что некоторые поделки стояли в зале не один год.
Сдаваться Саша не собиралась. Она дождалась времени прогулок, когда пациентов выпустили из палат во двор, и добилась разрешения осмотреть их жилища, пока там шла уборка.
— У тебя появился поклонник, — заметил Кирилл.
— В смысле?..
— Тот парень из проекта, Герман… Он шел за нами сегодня, но когда мы остались тут одни и у него не вышло скрываться в толпе — свалил.
— Да ну его к черту! — поежилась Саша. — Не подпускай этого философа недоделанного ко мне на километр!
— Это будет проблематично, учитывая, что я не могу отойти от тебя дальше, чем на пятьсот метров.
— И это слишком много. Тут стой.
Пока она работала, Кирилл просто смотрел на нее, не помогал, однако Саше было достаточно и его присутствия. Она бы, пожалуй, не смогла находиться в этих коридорах одна!
Многие пациенты жили парами — те, кого считали достаточно адекватным для этого. Но, в принципе, тут хватало помещений и для одиночного содержания. Большинство палат представляли собой маленькое Зазеркалье: здесь находились птичьи перья, шишки из леса, камни, обрывки бумаги, сияющие треугольнички, скрученные из конфетной фольги, и прочие сокровища уровня детского сада. Уборщицы безжалостно избавлялись от подобного скарба, и пациенты, зная об этом, стремились устраивать собственные тайники.
Казалось, что перспектив у ее поисков нет, но Саша не собиралась отступать. Ни одно другое занятие все равно не могло отвлечь ее! Она потеряла счет палатам, действовала скорее автоматически, когда, заглянув под очередную кровать, обнаружила Клондайк.
К старому пружинному матрасу были прикручены штук пятнадцать тканевых мешочков-узелков. Они висели там ровными рядами, напоминая летучих мышей в пещере… А еще — те мешки, что были обнаружены на ферме.
— Бинго! — радостно объявила Саша.
Кирилл, заинтригованный ее тоном, подошел ближе. Он тоже заглянул под кровать и удивленно присвистнул.
— Ну надо же! Подумать не мог, что твое занудство приведет к чему-то такому.
— Будем считать, что я не слышала про занудство.
В отличие от узелков в комнате встреч, эти мешочки пустыми не были. Саша сильно сомневалась, что там внутри кусочки тел, и все-таки коснуться их было страшно. Оттягивая неизбежное, она достала из рюкзака снимок с места преступления, сравнила с тем, что видела перед собой.
— Да все сходится, — заверил ее Кирилл. — Я и без фоток могу сказать тебе, что это один парень делал. Видно, манера у него такая. Если он нашел удобную методику, как мешки подвешивать, ему нет смысла что-то менять!
— Откуда ты знаешь, что это парень?
— Учитывая, что мы в мужском отделении, я на это деньги готов поставить.
— Ладно… А посмотреть, что внутри, ты не готов?
— Запросто!
В отличие от нее, Кирилл не испытывал ни сомнений, ни страха. Он снял ближайший узелок и вывернул его содержимое на пол. Перед ними со звоном упала блестящая серебряная ложечка.
Таких среди казенной посуды не было — однако личными столовыми приборами пользовались те пациенты, которым их привозили. Вилки и ножи в больнице были под запретом, ложки разных размеров — нет.
Вполне возможно, что ложка принадлежала самому пациенту, так он хранил свое имущество. Однако долго эта версия не продержалась, ее разрушил осмотр остальных узелков. В них скрывались маленькая кукла, пакетики с чаем, женский кулон, одна варежка, декоративная подвеска от светильника, автомобильный освежитель воздуха — и даже мобильный телефон, который был самой дорогой и самой неуместной вещью для психа.
— Почти разряжен, — констатировала Саша, осматривая аппарат. — Ого! Тут двенадцать звонков от одного номера — какой-то Вероники.
— Знаешь, кто это?
— Ну, в прошлом проекте с нами Вероника была, но имя-то не уникальное!
— Перезвони и спроси, — предложил Кирилл. — Прикольно, если это будет она.
— Может, и прикольно, но проверить не получится. Аккумулятор почти на нуле, телефон вот-вот отключится. Так что этой Веронике придется подождать до того момента, как мы найдем владельца! А пока надо определить, кто все это собрал здесь.
У палаты, в которой они находились, был порядковый номер, но Саше это ни о чем не говорило. Поблизости не было никаких записей, связанных с обитателями комнаты, их именами и диагнозами. Нужно было искать врача или хотя бы санитара, спрашивать… иными словами, раньше срока выдавать свое открытие.
Очень скоро оказалось, что делать это не придется. Заметив движение сбоку от себя, Саша обернулась и увидела в коридоре уборщицу — полную пожилую женщину, которая смотрела на них с очевидным укором.
— Изноу вы? — поинтересовалась она с тем акцентом, который периодически демонстрировал здешний персонал. — Вось ня стыдна вам працягваць гэтыя вашыя зъемки апасля таго, што тут уже адбылося?
— Вы про побег из стражного отделения? — уточнила Саша.
— А пра што ж яшчэ!
— Так при чем тут мы? — фыркнул Кирилл. — Мы, что ли, за своими пациентами не уследили?
— Як не сорамна? Гэта ж вы их спужали! Як вы прыехали, яны нервными сделалися… Да гэтага усе спакойна было!
— Перед бурей всегда спокойно, а потом начинаются гром и молнии, — рассудила Саша. Она указала на развязанные мешки и выложенные на полу находки. — Вы лучше скажите, в этом тоже мы виноваты?
— А што гэта такое?
— Очевидно, что странный набор предметов, который в подвешенном состоянии хранился под кроватью.
— Вот жа ж паразит! — всплеснула руками уборщица. — Знае, што у мяне спина больная и я туды не палезу! Я там убираю, вы не подумайце. Веником мяту, шваброй мыю… Но для гэтага мне не нужно заглядаць туды! Прыдумау, значыцца… Яны ж усе хитрыя, даже кали психи! Яго тайники знаходзили, ругали, дык ён вось як хавацца пачау!
— Так вы знаете, чья это кровать?
— Слипа, чыя ж яшчэ? И рэчы ягоныя. Яго гэта прывычка!
Саша не слишком хорошо знала здешних пациентов, но Слипа все же запомнила. И по собачьей кличке, и потому, что вел он себя не совсем как человек. Все время сутулился, а иногда и на четвереньки припадал при движении, воровато оглядывался по сторонам, даже если никого не было рядом, на одном месте не задерживался, людей не боялся, но и подходил не ко всем.
