И все же не стали. Не было безусловного алгоритма, по которому злоба и ненависть передавались бы генетически. Герман Егорченко был обычным неудачником, озлобленным на весь мир — но таким он мог вырасти и без наличия отца-маньяка, просто из-за психологического давления властной матери. Марина Чайкина отличалась упрямством и агрессией, которые были вполне бытовыми, вряд ли она когда-либо напала бы на человека.
Даже Евгений Богданович не копировал поведение своего отца. Тот рвался в сердце боя, а его сын вырос трусом, нападающим сзади.
— Но ты выбрал не его! — возмутилась Ланфен. — Ты напал на Кирилла, который вообще никогда не убивал!
— Еще раз повторяю, мне все равно, кто убивал, кто нет, кто считается преступником с юридической точки зрения. Для меня значение имеет только сила. Более того, я сам достаточно поздно определил, чем занимается Богданович. Я понял это примерно в одно время с Ренатом и предоставил ему решить эту проблему. Ренат талантлив, но его желание изолировать себя я уважаю. Что же до Кирилла… Я с самого начала был уверен, что он меня не разочарует. Он интересовал меня больше, чем остальные трое.
— Почему?
— Вот поэтому.
Он приподнял рубашку, демонстрируя старый шрам, который пересекал грудь и задевал живот. В прошлом это наверняка была очень серьезная рана, такая, которая разворотила ему грудную клетку. Чудо, что он вообще выжил…
Ланфен уже видела этот шрам, и не раз, но пока не решалась спросить, откуда он.
— Работа Руслана Сароева, — пояснил Гробовщик.
— Отца Кирилла?
— Именно. Никто и никогда еще не подводил меня так близко к смерти. Я убил Сароева, но и он едва не убил меня. Я год после этой раны не мог охотиться, отлеживался. Мне не нужно было тогда изображать слабость — я был слаб.
— Значит, ты выбрал Кирилла, чтобы отомстить ему за то, что сделал его отец? — поразилась Ланфен.
— Снова неверно. Я не занимаюсь местью. Если нужно устранить угрозу — я устраняю, но понимание мести как чувства — это не для меня. Просто я знал, что Сароев лично тренировал сына. Да и Петр Виноградов был человеком достаточно сильным. Под руководством этих двоих мог получиться хороший боец. И он получился.
— Это не причина убивать его! Он не такой, как его отец, я уверена…
— Не такой, — подтвердил Гробовщик. — Я его не убил.
— Но хотел!
— Хотел бы — убил. А он жив. Я узнал от этих четверых все, что хотел узнать. Я не буду преследовать Кирилла Виноградова. Он, думаю, тоже не станет охотиться на меня. Наша с ним история закончена.
— Но сам ведь ты не изменишься? — грустно улыбнулась Ланфен.
— Дойдя до определенной черты, люди не меняются. Я не вижу смысла.
Она могла бы снова завести речь о том, почему нельзя просто так убивать людей — тут у нее аргументов хватало! Но Ланфен знала, что он не поймет.
Знала она и то, что Гробовщик оставил Кирилла в покое, когда Саша упомянула ее имя.
Тронов рассказал ей об этом. Ланфен была слишком умна, чтобы принять этот разовый случай за некую власть, и все же…
Возможно, это и есть тот первый шаг, с которого начинаются большие перемены.
⁂
Север был даже благодарен своему несостоявшемуся напарнику.
Именно благодаря Юджину в его семье произошли те изменения, которых он ждал больше всего. Кристина первая почувствовала, что с Богдановичем что-то не так, и испугалась, что он может причинить вред Северу. То, что их с Вероникой звонки оставались без ответа, лишь усугубило ситуацию. Они ведь не могли знать, что телефон Севера к тому моменту украл Слип, а сам Север, общавшийся в заведенные часы через компьютер, не сразу заметил это.
Поддавшись панике, Вероника позвонила куратору, но и Артур не представлял, где сейчас Север. Им пришлось дожидаться ответа — а ему справляться с Юджином без их предупреждения.
В этот период Кристина настолько сильно волновалась за него, что забыла про свои былые страхи. Она по-прежнему шарахалась от крупных людей, особенно женщин лет сорока. Но ее ночные кошмары больше не были связаны с ним.
С проекта он вернулся в полную семью, для него это было важнее, чем любая победа. К тому же, Рената Север тоже считал своим открытием, над которым еще предстояло работать. Так что он ни секунды не жалел, что согласился участвовать в проекте Тронова.
Но теперь седьмой этап был закончен — а через пару часов предстояло закончиться и году. В прошлом декабре они праздновали его вчетвером — он с Вероникой и Алиса с Дамиром. В этом году обе семьи пополнились: предсказуемо и неожиданно. Радовало это в обоих случаях.
Выбор места празднования под вопросом не стоял. Понятно, что Северу, Веронике и Кристине было проще приехать, чем заставлять Алису, только-только выписавшуюся из роддома, пересекать весь город с младенцем.
Она, надо сказать, оказалась в гораздо более бодром расположении духа, чем ожидал Север.
Благодаря свободной одежде создавалось впечатление, что и не было никакой беременности, а очаровательный розовощекий младенец просто появился у них дома как бы сам собой.
Пока мальчик демонстрировал точную копию характера отца: мало кричал, много спал и на все реагировал философски. Алиса торжествовала. Дамир гордился.
Сейчас Вероника и Алиса возились на кухне, обсуждая расследование так, как иные женщины обсуждают новый рецепт. Дамир устанавливал в гостиной стол. Север на минуту потерял из вида Кристину, а нашел ее уже в детской. Девочка стояла у колыбели и задумчиво разглядывала спящего ребенка; увидев Севера, она улыбнулась.
— Ничего, что я здесь?
— Думаю, ничего. У парня здоровый сон, нужно постараться, чтобы его разбудить.
— Я не буду будить, я только посмотрю, — прошептала Кристина. — Как его зовут?
— Юра, так они, вроде, решили. Хотя, зная Алису, есть шанс, что через неделю передумают, и Дамиру придется оленем скакать обратно в загс и менять имя!
Кристина засмеялась, но все равно следила за тем, чтобы ее голос звучал тихо.
— Он красивый… У вас с Вероникой ведь будут дети?
С этим были определенные сложности, однако Север не собирался вываливать их на Кристину. Тем более в такой день!
— Будут!
— Надеюсь, я этому не помешаю? — вдруг заволновалась Кристина. — Я ведь не ваш ребенок все-таки…
— Чего это не наш? — Север обнял ее за плечи. — Давно уже наш!
— Но я все равно люблю моего папу…
— Разве я против? Ни я, ни Ника не хотим, чтобы ты забывала его. Но это все равно не мешает нам тебя любить. Мы рады, что ты встречаешь с нами Новый год, и хотим, чтобы так было всегда.
— Я плохо вела себя с тобой…
