Каким-то образом наши с Андреем жены подружились, да и мы тоже.
Прошло энное количество времени. Звонит Инга моей жене и приглашает нас на ужин. Морозная зима. Вечером в Питере уже ночь.
Чудесный семейный ужин при свечах. Вдруг Андрей предлагает мне после аперитива выйти во двор, хочет кое-что показать. Двор едва освещен мерцающим светом, напомнившим слова из песни Глеба Горбовского «Когда качаются фонарики ночные, когда на улицу опасно выходить…» И при этом свете в углу двора посверкивает свежим лаком машинка, кажется голубой «Москвич».
– А-А-А-??!!!? – это я.
– Ну что, неплохо? – то ли спрашивает, то ли утверждает Андрей.
А мне на днях предстоит сдавать на права вождения, и он знает это. Вдруг говорит:
– А что, если нам прокатиться? Давай?
– Давай!
В это время еще не было охлаждающей жидкости, короче, он сбегал за водой, мы залили ее… И… к счастью, машина не завелась. И мы мирно вернулись к столу.
На следующее утро звонит Андрей:
– Свет, давайте немедленно ко мне!
У нас было принято, если кто-то звонит – без объяснений, ничего не спрашивая, каждый срывался и ехал. Благо мастерская моя была рядом.
Я уже у него. Андрей со счастливым видом приглашает меня к столу, где стоит непочатой матовая литровая бутыль «Московской» водки (кстати, был как-то удивлен в Каире: в дорогом баре, в гостинице, на видном месте красовалась точно такая же бутыль).
– Ну что, – говорит Андрей, – выпьем за бесшумный взрыв?
– Что за взрыв? Почему бесшумный?
– А потому бесшумный, что я не слышал. Я спал. Короче, я идиот, забыл слить вчера воду, которую мы с тобой влили, и мотор разорвало.
Я в шоке. Вот беда!.. Приехал мастер, который учил Андрея сидеть за рулем. Покачал головой, ушел.
Проходит какое-то время.
Звонит мне Андрей:
– Ты очень занят? Сейчас буду у тебя!
Входит со счастливым видом. Кидает на стол книгу.
– Что это?
– Это «Колесо», читай на обложке: Андрей Битов, «Колесо»… Если бы не ты, книжки бы не было. – И восклицает: – Вот жизнь! Что ни эпизод – то минус! Но перечеркнутый минус – это плюс!..
Оказывается, пришлось бедному Битову (так как ничего он еще не знал и не понимал в авто) искать непростой путь реабилитации меня, себя и своего автомобиля. Нашлись удивительные люди – автогонщики, с которыми он подружился еще и потому, что они читали его книжку «Аптекарский остров». Узнав, что Андрей – автор шедевра, они просто обалдели и машину сделали с благодарностью за то, что – гений!
Неожиданно Андрей предлагает мне нарисовать его книжку «Путешествие к другу детства». Это едва ли не единственная у него вещь, интересная не только взрослым, но и детям. Я прочел ее с удовольствием, он звонит:
– Ну как тебе?
– Просто прекрасно.
– Ну брось… – застенчивым голосом. – Можно заглянуть?
– Немедленно!
Приходит.
– Ты знаешь, мне несколько неловко… одним словом, мне кажется, что названия главок мне хотелось бы между строк как-то… ну, чтобы они читались, но не бросались в глаза…
– Прекрасно! – говорю я. – Эту важнейшую мысль осуществим немедленно!
Рисую ему варианты. Андрей смотрит наброски, шуршит бумажками:
– О, да, да, да!..
Его застенчивость и то, как он просто, но доходчиво объяснил мне ход своих мыслей, меня удивили и порадовали, в его манере была тонкость.
Он ведь опасался, не вторгается ли он в мою профессию.
Кстати, в связи с этим же удивительным качеством, тонкостью, далеко не всем присущей, Андрей еще раз напомнил мне о Бродском…
Еще такой случай, при Горбачеве.
Союз писателей находился в двух шагах от моего работодателя, издательства «Детская литература». В СП было уютнейшее кафе – скорее, маленький ресторанчик с барной стойкой. Но после «горбачевской» вырубки виноградников стойку закрыли… Я заглядывал в этот уютный уголок, и довольно часто мы там встречались с Андреем.
Помню, там постоянно присутствовал один человек, с виду безобидный, но… неприятный. Мало сказано. Просто всем известный стукач. Как правило, посетители собирались к концу дня, а он уже там, подсаживался бесцеремонно к столикам, внедрялся в разговор. Начинал он, перебивая всех, с коварной улыбочкой: «Пора давать отпор!..» И, естественно, он получил прозвище – Отпор.
В один из дней он появился в кафе. Совершенно пьяный, прошел к столу, куда присаживались официантки, и заказал графинчик водки. За всеми столами идет тихая беседа, играет музыка. Почти все друг с другом знакомы.
Вдруг раздается бешеный вопль: «Ты что мне вчера сказал, жидовская морда?!» А это Отпор, он стоит у стола Наровлянского и орет, наклонившись над его лицом.
Наровлянский – крайне пожилой и очаровательный человек, знаменитый фотокорреспондент, прошедший всю войну.
Молниеносно перед Отпором возникает Андрей, разворачивает его к себе лицом – и тот улетает под пустующий стол. Далее тишина. Кто-то заглядывает под стол. Всеобщий ступор. И тут слышится звучный храп. Отпор заснул, не приходя в сознание. И милиционеры, которых вызвали, мирно его унесли…
В Евангелии от Матфея сказано: «Ибо нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и ничего тайного, что сокрыто».
С горечью и грустью вспоминаю ушедшего Андрея Битова. Но, конечно же, мы там увидимся еще!
Жизнь требует усилия
Жизнь требует усилия.
Даже постижение (не то чтобы создание) нетривиального требует душевных затрат.
Мир устраивается теперь для ленивых и нелюбопытных, все больше обретая черты дешевого (или дорогого) рынка с разовыми формулами, готовыми к недолгому потреблению. Они упаковываются в цветные, лакированные или нарочито грубые, из крафт-картона, слова и сминаются нами в мусор после случайного и легкого использования, не оставляя следа в душе или вовсе опустошая ее до звона.
И только Текст и Комментарий к нему, на которых, может быть, и следа не видно того, что их породило (безостановочной работы ума и сердца), добавляют к тому, что подарил нам Творец.
