Марк стоял, не шевелясь: его лицо побледнело, на высоких, доставшихся ему от фэйри скулах выступил румянец.
В глазах Блэкторнов, обращенных к Джулиану, была и любовь, и забота, и страх, но Эмма опасалась, что Джулс ничего этого не видит. Вдруг он видит лишь детей, которым он посвятил свою жизнь и которые были счастливы в компании его старшего брата? Вдруг он обводит взглядом эту кухню и вспоминает, как учился убираться, когда ему было двенадцать? Вдруг он вспоминает, как впервые пытался готовить, как начинал с малого – со спагетти с маслом и тостов с сыром? Вдруг он вспоминает миллион сырных сэндвичей и миллион ожогов у себя на руках и запястьях, оставленных плитой и духовкой? Вдруг он вспоминает, как каждые несколько дней выходил на шоссе, чтобы принять доставку продуктов, когда еще не мог водить машину? Как таскал пакеты с едой на высокий холм, где стоял Институт…
Джулиан столько раз ползал на коленях в старых джинсах и толстовке и оттирал здесь пол… Кухню обставила его мама, она вложила в нее свою душу, но и Джулиан вложил в нее душу, годами отдавая всего себя своей семье.
И он готов был делать это и дальше, подумала Эмма. Конечно, готов: он ведь любил их всех до потери сознания. Единственным, что сердило Джулиана, был страх, страх за его сестер и братьев.
Он боялся, хоть Эмма и не понимала почему. Она лишь видела выражение его лица, пока все они выражали свое недовольство им, свое разочарование. Казалось, огонь в нем потух. Колени его подогнулись, и он опустился на пол возле плиты.
– Джулс?
Это был Тавви. В его волосах белел сахар. Он подошел к Джулиану и обхватил его руками за шею.
Джулс издал какой-то неопределенный звук, притянул брата к себе и крепко обнял его. Белая сахарная пудра посыпалась ему на черные доспехи.
Дверь кухни отворилась, и Эмма услышала удивленный возглас. Повернувшись, она увидела Кристину.
– Que desastre!
Перевода не требовалось: все было понятно по интонации. Марк кашлянул и принялся складывать в раковину грязные тарелки. Точнее, не складывать их в раковину, а собирать по всей кухне, чтобы потом сложить. Ливви решила помочь ему, а Кристина просто молча смотрела на все это.
– Где Диана? – спросила Эмма.
– Дома. Малкольм открывал для нас портал, – ответила Кристина, не сводя глаз с почерневших кастрюль на плите. – Диана сказала, что ей нужно поспать.
Не отпуская Тавви, Джулиан поднялся на ноги. У него на рубашке и в волосах была сахарная пудра, но его спокойное лицо ничего не выражало.
– Прости за беспорядок, Кристина.
– Ничего, – сказала она, оглядываясь по сторонам. – Впрочем, это не моя кухня, – поспешно добавила она. – Я могу помочь с уборкой.
– Марк справится, – ответил Джулиан, не смотря на брата. – Вы с Дианой узнали что-нибудь у Малкольма?
– Он встречался с магами, которые могут нам помочь. Мы говорили о Катарине Лосс. Я слышала о ней – она время от времени преподает в Академии историю Нижнего мира. Похоже, и Малкольм, и Диана дружат с ней. Они рассказали множество историй, которые я не до конца поняла.
– А мы кое-что узнали у Грача, – сказала Эмма и описала их поездку, опустив ту часть, в которой Тай чуть не перерезал горло Киту.
– Значит, нужно следить за Стерлингом, – воодушевленно воскликнула Ливви, когда Эмма закончила. – Нам с Таем это по плечу!
– Но вы не умеете водить машину, – заметила Эмма. – Вам лучше заняться исследованиями.
Ливви наморщила нос.
– Значит, нам опять придется торчать здесь и в тысячный раз перечитывать «это было давно, это было давно»?
– Почему бы нам не научиться водить? – пробурчал Тай. – Марк сказал, неважно, что нам нет шестнадцати, главное, чтобы мы соблюдали правила простецов…
– Марк так сказал? – тихо переспросил Джулиан. – Хорошо. Вот пусть Марк вас и научит.
Марк уронил тарелку в раковину.
– Джулиан…
– Что такое, Марк? – сказал Джулс. – Ах да, ты ведь тоже не умеешь водить. К тому же на обучение вождению нужно время, а тебя, может, скоро здесь не будет. Ведь нет гарантий, что ты останешься.
– Это неправда, – возразила Ливви. – Мы ведь практически распутали дело…
– Но у Марка есть выбор. – Джулиан смотрел на старшего брата поверх головы Тавви. В его сине-зеленых глазах пылало пламя. – Скажи им, Марк. Скажи, что ты не уверен, выберешь ли нас.
«Пообещай им, – читалось у него во взгляде. – Пообещай, что не ранишь их».
Марк ничего не ответил.
«Ох», – подумала Эмма. Она вспомнила, что Джулиан сказал на улице. Этого он и боялся: он боялся, что они уже слишком сильно полюбили Марка. Он бы без промедления отдал Марку детей, которых любил всем сердцем, если они именно этого хотели – если, как сказал Тай, они хотели, чтобы отныне Марк заботился о них. Он любил их, а потому отдал бы их, не задумываясь: ведь их счастье было его счастьем, ведь они были его плотью и кровью.
Но Марк тоже был его братом, и он любил и его. Что можно поделать, когда тем, кого ты любишь, угрожает тот, кого ты любишь не меньше?
– Джулиан. – Ко всеобщему удивлению, на пороге появился дядюшка Артур. Он без интереса посмотрел на беспорядок в кухне и повернулся к племяннику. – Джулиан, мне нужно с тобой поговорить. Наедине.
В глазах Джулиана промелькнула тревога. Он кивнул дядюшке, и в этот момент из кармана Эммы донеслось жужжание. Телефон.
В животе похолодело. На экране было всего два слова, присланных с номера, состоящего из одних лишь нолей.
Сигнализация в точке пересечения засекла вторжение. Мысли разбегались. Время близилось к закату. Проход в пещеру, видимо, уже открылся, а вот демоны-богомолы еще не встали на стражу. Нужно было выезжать без промедления, не теряя ни секунды.
– Кто-то звонил? – спросил Джулиан, взглянув на Эмму.
Он поставил Тавви на пол, отряхнул волосы и подтолкнул братишку к Дрю, лицо которой постепенно становилось все зеленее.
Эмма постаралась не выдать себя. Интересно, пришло ли сообщение Джулиану? Вряд ли. У Джонни Грача он ведь сказал, что аккумулятор его телефона почти разрядился. А Диана бог знает где. Эмма поняла, что, возможно, она единственная, кто получил тревожное сообщение.
– Это Кэмерон, – ответила она, назвав первое пришедшее ей в голову имя.
Джулс отвел глаза и побледнел – видимо, он до сих пор боялся, что Эмма расскажет Кэмерону о Марке. Его лицо было спокойно, но Эмма чувствовала отчаяние, расходившееся от него волнами. Она вспомнила, как он обнимал Тая возле дома Джонни, как смотрел на Марка. На Артура.
Здравый смысл подсказывал, что нужно взять Джулиана с собой. Он ведь был ее парабатаем. Но сейчас она не могла вырвать его из семьи. Просто не могла. Все внутри нее противилось этой мысли.
