Ее доспехи были разорваны на колене, и она никак не могла выбросить из головы воспоминания о предыдущем вечере. Образ Джулиана на пляже стоял перед глазами, его слова снова и снова звучали у нее в ушах. Она позволила мыслям течь своим чередом. Когда настанет время, ей нужно будет отпустить их и сконцентрироваться на битве.
– А еще там, само собой, водятся огромные милые кролики, – сказала Кристина.
– Что? – Эмма резко вернулась к действительности.
– Я с тобой уже три минуты разговариваю! Где ты витаешь?
– Я переспала с Джулианом, – вдруг выпалила Эмма.
Кристина ахнула. Затем она прижала ладони ко рту и посмотрела на Эмму так, словно та только что объявила, что к крыше машины привязана граната, которая взорвется с минуты на минуту.
– Ты слышала, что я сказала? – спросила Эмма.
– Да, – кивнула Кристина и опустила руки. – Ты переспала с Джулианом Блэкторном.
У Эммы перехватило дыхание. Стоило ей услышать эти слова из уст другого человека, как ей показалось, что ее ударили под дых.
– Я думала, ты не собираешься объяснять мне, в чем проблема! – воскликнула Кристина.
– Я передумала.
– Почему?
Они петляли по улицам среди пальм и невысоких домов. Эмма понимала, что едет слишком быстро, но ей было все равно.
– Ну, я тонула в океане, он вытащил меня, и все вышло из-под контроля…
– Нет, – прервала ее Кристина. – Не почему ты это сделала, а почему ты передумала?
– Я не умею врать, – призналась Эмма. – Ты бы все равно догадалась.
– Может быть. А может быть, и нет. – Кристина глубоко вздохнула. – Полагаю, теперь мне следует задать действительно важный вопрос. Ты любишь его?
Эмма ничего не ответила. Она не сводила глаз с потрескавшейся желтой линии, которая тянулась посреди дороги. Солнце огненным шаром клонилось к горизонту.
Кристина медленно выдохнула.
– Ты его любишь.
– Я этого не говорила.
– Все написано у тебя на лице, – объяснила Кристина и печально добавила: – Я знаю этот взгляд.
– Не жалей меня, Тина, – сказала Эмма. – Прошу тебя, не надо.
– Я просто боюсь за тебя. В Законе все прописано очень четко, а наказание сурово.
– Это неважно, – горько ответила Эмма. – Он не любит меня. А неразделенная любовь к парабатаю не противозаконна, так что переживать не о чем.
– Он – что? – удивилась Кристина.
– Он не любит меня, – повторила Эмма. – Он ясно дал мне это понять.
Кристина открыла рот и закрыла его снова.
– Пожалуй, твое удивление должно мне льстить, – заметила Эмма.
– Я не знаю, что сказать. – Кристина положила руку на сердце. – В обычной ситуации я бы нашла слова. Если бы на месте Джулиана был кто угодно другой, я бы сказала, что он счастливец, раз в него влюблена такая смелая и умная девушка. Я бы помогла тебе составить план, чтобы этот глупый мальчишка осознал такую очевидную истину. Но это Джулиан, и это против правил, и ты должна остановиться, Эмма. Обещай мне.
– Я не интересую его в этом смысле, – сказала Эмма. – Поэтому все это неважно. Я просто… – Она осеклась. Она не знала, что еще сказать и как, но понимала, что в мире никогда не будет для нее другого Джулиана.
«Не думай так. Если ты не можешь представить, как любишь кого-то другого, это не значит, что тебе не суждено встретить свою любовь». Но на этот раз тихий голос отца, прозвучавший у нее в голове, не принес ей успокоения.
– Я просто не понимаю, почему это против правил, – закончила она, хотя изначально собиралась сказать совсем другое. – В этом нет смысла. Мы с Джулианом много лет все делали вместе, мы жили друг ради друга и не раз стояли на пороге смерти, разве есть в этом мире человек, который станет мне ближе него? Который будет лучше… – Она снова замолчала.
– Эмма, прошу тебя, не стоит так думать. Неважно, почему Закон запрещает это. Важно, что это против правил. Закон суров, но это Закон.
– Плохой закон – не закон, – парировала Эмма и резко повернула направо на бульвар Пико, который пересекал практически весь город. На разных участках он был и роскошным, и пыльным, и опасным, и пустынным, и промышленным. Здесь, между крупным шоссе и океаном, он пестрел магазинчиками и ресторанами.
– Этот девиз не слишком помогает Блэкторнам, – пробормотала Кристина, и Эмма как раз собралась спросить ее, что она имеет в виду, как вдруг Кристина выпрямилась в кресле. – Стоп. Стерлинг здесь. Я видела, как он зашел вон в тот дом.
На южной стороне улицы стояло невысокое коричневое здание без окон и с единственной дверью, на которой висел знак: «Лицам младше двадцати одного года вход воспрещен».
– Милое место, – заметила Эмма и припарковалась на обочине.
Они вышли из машины и подошли к багажнику за оружием. Они заранее нанесли на кожу руны невидимости, поэтому редкие прохожие – в Лос-Анджелесе практически никто не ходил пешком: вокруг было много автомобилей, но почти ни одного человека – смотрели сквозь них, словно их не было вовсе. Проходившая мимо девушка с ярко-зелеными волосами взглянула на Эмму, но не остановилась.
– Ты права, – сказала Эмма, когда они взяли клинки серафимов. На рукоятке у каждого из них был небольшой крючок, который позволял пристегивать их к оружейному ремню и быстро снимать, потянув вниз, в случае необходимости. – Насчет Джулиана. Я знаю, что ты права.
Кристина одной рукой приобняла ее.
– И ты поступишь правильно. Я нисколько не сомневаюсь.
Эмма уже осматривала здание и искала возможные входы. Окон не было, но узкая тропинка огибала бар и уходила на задний двор, частично закрытый переросшими кустами ковыля. Эмма указала на тропинку, и вместе с Кристиной они беззвучно проскользнули сквозь завесу из пыльной растительности, которая с трудом выживала в городском смоге.
Солнце садилось, за баром было темно. Под зарешеченным окном рядком выстроились мусорные баки.
– Я могу сорвать решетку, если заберусь на один из них, – прошептала Эмма, показав на баки.
– Так, стой. – Кристина вытащила стило. – Руны.
Руны Кристины были точными, изящными и красивыми. Эмма почувствовала, как руна силы сразу прибавила ей энергии, как глоток кофеина. Когда руны наносил Джулиан, все ощущалось иначе – казалось, что его сила вплывала внутрь Эммы и удваивала ее собственную.
Кристина повернулась, сбросила куртку, подставила Эмме обнаженное плечо и передала ей стило. Эмма начала рисовать: две пересекающиеся руны беззвучия, руну уверенного удара, руну гибкости.
– Только не думай, что я сержусь, – сказала Кристина, смотря на противоположную стену. – Я просто о тебе беспокоюсь. Ты очень сильная, Эмма. Ты невероятно сильная. Когда сердца людей разбиваются, они учатся жить дальше. Ты сильна настолько, что сможешь пережить такое не раз. Но Джулиану принадлежит не только твое сердце. Ему принадлежит и твоя душа. Почувствовать, как разбивается сердце, – это не то же самое, что ощутить, как душа разлетается на осколки.
