Белинда пораженно осмотрелась. Кончик Кортаны рассек одежду на груди Слуг, у некоторых пошла кровь. Все испуганно ощупывали себя.
Кристина, казалось, была довольна. Безупречный Диего, казалось, просто задумался.
– Превосходить числом не значит превосходить силой, – заметила Эмма.
– Убить ее, – сказала Белинда, подняла пистолет и спустила курок.
Эмма не успела и глазом моргнуть, как что-то пролетело мимо нее – что-то яркое, серебристое – и раздался громкий треск. В землю у ее ног воткнулся кинжал, в рукоятке которого застряла пуля.
Безупречный Диего смотрел на нее, не опустив руки. Это он метнул кинжал и остановил пулю. Может, он и не спас ей жизнь, ведь доспехи были пуленепробиваемыми, но точно не дал ей упасть и принять смерть от второй пули, выпущенной в голову.
Времени благодарить не было. Другие Слуги пошли на нее, и на этот раз Эмма почувствовала спокойствие битвы. Мир словно замедлился. Кудрявый фэйри-полукровка бросился к ней, но она пронзила его грудь мечом еще в прыжке. Она дернула меч назад, и на нее брызнула кровь – горячая, красная, вязкая.
Кудрявый юноша повалился на землю. Эмма снова и снова взмахивала окровавленной Кортаной, и меч сверкал золотом. Она слышала крики. Стерлинг валялся под ногами, закрывая голову рукой.
Она рассекала тела и выбивала пистолеты из рук. Диего и Кристина сражались рядом с ней, орудуя своими клинками. Кристина метнула нож-бабочку, и он вошел в плечо Белинде, та пошатнулась. Она выругалась, вытащила нож и отбросила его в сторону. Хотя в ее белом свитере образовалась дыра, крови не было.
Эмма попятилась и оказалась возле Стерлинга.
– Зайди в Институт! – крикнула она Кристине. – Приведи остальных!
Кивнув, Кристина побежала по ступенькам. На полпути к ней подскочил вампир-полукровка с серой кожей и красными глазами. Он вонзил зубы в ее раненую ногу.
Кристина вскрикнула. Эмма и Диего повернулись к ней, и в этот момент она обрушила кинжал на нападавшего. Тот упал, захлебнувшись кровью. Доспехи Кристины порвались на ноге.
Диего бросился к ней. Эмма на миг потеряла концентрацию и только в следующую секунду краем глаза заметила движение. Белинда приближалась к ней, вытянув вперед левую руку. Вскоре ее пальцы сомкнулись на шее у Эммы.
Эмма закашлялась и попыталась схватить Белинду за другую руку. Белинда отшатнулась, и с нее слетела перчатка.
Ее правая рука оканчивалась культей. Лицо Белинды исказилось, Кристина вскрикнула. Она орудовала кинжалом, но штанина ее доспехов пропиталась кровью. Рядом с ней стоял Диего, массивным силуэтом возвышавшийся на фоне Института.
– У вас нет руки, – прошептала Эмма и подняла Кортану. – Как и у Авы…
Двери Института распахнулись. Из них хлынул яркий свет, который ослепил Эмму, и она замерла с окровавленным мечом в руке. На пороге появился Джулиан.
Он держал над головой клинок серафимов. Меч сиял, как звезда, озаряя небо и затмевая луну своим блеском. Слуги попятились от него, словно это был свет падающего самолета.
Эмма посмотрела прямо на Джулиана и увидела, что он смотрит на нее. Ее захлестнуло волной невероятной гордости. Это ее Джулиан. Кроткий юноша с кроткой душой, но в каждой душе есть и ее противоположность, а противоположность кротости – беспощадность, прекрасные обломки милосердия.
Эмма видела это у него на лице. Чтобы спасти ее, он готов был убить всех вокруг. Он не будет думать и не сомневаться, пока не покончит с этим, пока не смоет с себя кровь, которая утечет по трубам, как алая краска. И он не станет сожалеть.
– Остановитесь, – сказал Джулиан, и, хотя он не кричал, не повышал голоса, те Слуги, которые все еще двигались, застыли на месте, словно поняв все по его лицу, как поняла Эмма. Словно испугавшись.
Эмма схватила Стерлинга за шиворот и рывком поставила его на ноги.
– Пойдем, – бросила она и стала пробиваться сквозь толпу, волоча его за собой в Институт. Если бы она только смогла зайти внутрь…
Но Белинда вдруг побежала за ней, расталкивая Слуг. На ее свитере так и не появилось крови. Она снова надела перчатку. Ее сложная прическа растрепалась, темные волосы выбились из нее. Она была похожа на фурию.
Подлетев к лестнице, она перерезала Эмме дорогу. Кристина и Диего стояли рядом. Кристина морщилась, ее лицо было бледно.
– Джулиан Блэкторн! – воскликнула Белинда. – Я требую, чтобы ты позволил нам забрать этого человека! – Она указала на Стерлинга. – И прекратил вмешиваться в наши дела! Слугам Хранителя нет дела до вас и ваших Законов!
Джулиан спустился на одну ступеньку. В сиянии клинка серафимов его глаза казались зловеще зелеными, как воды глубокого моря.
– Как смеете вы приходить сюда? – серьезно спросил он. – Как смеете вы нарушать покой нефилимов?
Как смеете вы предъявлять свои требования? Нам не было дела до вашей идиотской секты, пока вы не стали убивать. Теперь мы должны остановить вас. И мы вас остановим.
Белинда жутко рассмеялась.
– Нас три сотни, а вас – всего ничего, к тому же вы просто дети…
– Не все мы дети, – ответил ей другой голос, и рядом с Джулианом появился Малкольм Фейд.
Последователи недоуменно уставились на него. Большинство их них явно не имели понятия, кто он такой, но все же забеспокоились, потому что Малкольма окружало искрящиеся фиолетовое пламя.
– Я – Малкольм Фейд, – сказал он. – Верховный чародей Лос-Анджелеса. Вы ведь знаете, кто такие чародеи?
Эмма не смогла сдержать ухмылки. Безупречный Диего посмотрел на Малкольма. Стерлинг посинел от ужаса.
– Один из нас, – продолжил Малкольм, – стоит пятисот таких, как вы. Я могу за шесть секунд спалить вас дотла и пеплом набить медвежонка для моей подруги. Сейчас, правда, у меня подруги нет, – добавил он, – но надежда умирает последней.
– Ты чародей и служишь нефилимам? – спросила Белинда. – И это после того, как они поступили с обитателями Нижнего мира?
– Не пытайся поразить меня своими познаниями в тысячелетней истории политики, милочка. Это не сработает. – Малкольм посмотрел на часы. – Я даю вам одну минуту. Я испепелю любого, кто останется здесь дольше.
Никто не пошевелился.
Вздохнув, Малкольм указал рукой на кустик калифорнийской полыни, растущий у подножия лестницы, и тот вспыхнул. В воздух поднялся едкий полынный дым. На пальцах у Малкольма заплясали языки пламени.
Слуги развернулись и побежали прочь от Института. Эмма стояла на месте, пока они обтекали ее с двух сторон, и у нее было такое чувство, словно она попала под лавину. Вскоре на лужайке не осталось никого, кроме Белинды.
У нее на лице читались невероятная ярость и невыносимое отчаяние. Взглянув на нее, никто из Сумеречных охотников не двинулся с места.
