– Возможно, Конклав уже ожидает тебя, – без предисловия сказала она. – Если хочешь, я возьму вину на себя и позволю им судить меня.
Джулиан долго смотрел на нее. Он давным-давно жил по железным правилам. Защищать Тавви, защищать Ливви и Тая, защищать Дрю. Защищать Эмму. В последнее время его кодекс расширился – он готов был защищать Марка, потому что Марк вернулся к ним, и готов был защищать Кристину, потому что ее любила Эмма.
Такую любовь понять было под силу немногим. Она была огромной, всепоглощающей, порой даже жестокой. Он готов был сровнять с землей целый город, если бы решил, что этот город представляет опасность для его семьи.
Когда тебе двенадцать и ты единственный, кто спасает семью от неминуемого краха, ты не учишься смирению.
Теперь он со всей серьезностью оценил, что случится, если Диана попробует взять вину на себя: он взвесил эту мысль, прокрутил ее в голове и отринул.
– Нет, – сказал он. – И это не одолжение. Я просто считаю, что это не сработает.
– Джулиан…
– Вы что-то скрываете, – объяснил он. – Ангел знает, у вас еще есть секреты, из-за которых вы и не можете возглавить Институт. И вы не хотите их раскрывать. Вы хорошо храните тайны, но ложь вам не дается. Они вам не поверят. Но поверят мне.
– Так ты уже подготовил для них историю? – спросила Диана, и ее карие глаза округлились.
Джулиан ничего не ответил.
Она вздохнула и плотнее запахнула шаль.
– Странный ты человек, Джулиан Блэкторн.
– Сочту это за комплимент, – сказал Джулиан, хотя и усомнился, что Диана хотела его похвалить.
– Ты знал, что я буду здесь сегодня? – спросила она. – Ты считал, что я в сговоре с Малкольмом?
– Я решил, что это маловероятно, – признался Джулиан. – Но я никому не доверяю до конца.
– Это неправда, – сказала Диана и посмотрела на машину, где Марк помогал Эмме устроиться на заднем сиденье. Ее светлые волосы развевались на ветру и искрились в ночи. Диана снова повернулась к Джулиану. – Вам пора возвращаться. Я, пожалуй, пережду до завтра.
– Я скажу, что вы ничего не знали. Дети вечно обманывают наставников. Тем более вы даже с нами не живете. – Он услышал, как завелся двигатель «Тойоты». Все ждали только его. – Вы подбросите Диего и Кристину до Института и поедете домой?
– Поеду куда-нибудь, – ответила Диана.
Джулиан пошел к машине, но на полдороге остановился и снова посмотрел на нее.
– Вы не жалеете, что стали нашим наставником? Вы не обязаны были этого делать.
Ветер бросил темные волосы на лицо Диане.
– Нет, – сказала она. – Я та, кто я есть, потому что я часть вашей семьи. Не забывай, Джулс. Нас определяет наш выбор.
Все устали и ехали молча. Тай тихо смотрел в окно, сидя на пассажирском сиденье. Дрю свернулась калачиком, Тавви едва не засыпал, положив голову Ливии на плечо. Эмма прислонилась к стеклу на заднем сиденье, сжимая в руках Кортану, ее влажные светлые волосы легли ей на лицо, глаза были закрыты. Марк сидел рядом с ней.
Джулиану хотелось протянуть Эмме руку, переплести пальцы с ее пальцами, но он не отваживался сделать это на глазах у остальных. Зато он на секунду обернулся и прикоснулся к Тавви, словно чтобы удостовериться, что с ним все в порядке, что с ним ничего не случилось.
Они все были в порядке, и это казалось чудом. Джулиан не мог отделаться от чувства, что каждый нерв его тела прошел сквозь кожу и обнажился, подобно сенсору, – так остро он ощущал близость семьи.
Он вспомнил слова Дианы: «Однажды тебе придется их отпустить».
Джулиан понимал, что она права. Однажды ему придется разомкнуть объятия и выпустить братьев и сестер из гнезда, позволить им отправиться в мир, который будет ранить их, причинять им боль, сбивать их с ног и отказывать в помощи. Однажды ему придется это сделать.
Но не сейчас. Еще не сейчас.
– Тай, – тихо, чтобы его не услышали на заднем сиденье, сказал Джулиан.
– Да? – Тай повернулся к нему. Тени у него под глазами были столь же серыми, как и сами глаза.
– Ты был прав, – признал Джулиан. – А я ошибался.
– Правда? – удивился Тай. – Но в чем?
– Ты не зря отправился с нами на точку пересечения, – объяснил Джулиан. – Ты храбро сражался, ты был просто великолепен. Если бы не ты… – В горле у Джулиана встал ком, и он не сразу смог продолжить. – Я очень благодарен тебе. И я прошу прощения. Я должен был сразу прислушаться к тебе. Ты верно оценил свои силы.
– Спасибо, – сказал Тай. – Спасибо за извинения.
Он замолчал, и Джулиан решил, что разговор окончен, но через несколько секунд Тай наклонился и слегка боднул его головой в плечо – по-дружески, совсем как Черч в ожидании ласки. Джулиан потрепал брата по голове и почти улыбнулся.
Эта улыбка быстро исчезла, когда они остановились перед Институтом. Здание сияло, как новогодняя елка. Когда они уезжали, Институт лежал во тьме, но теперь они вышли из машины и увидели в воздухе едва заметные искры.
Джулиан переглянулся с Эммой. Искры указывали на портал, а портал говорил о том, что Конклав уже прибыл.
Диана припарковала пикап, и из него вышли Диего и Кристина. Как только они захлопнули за собой дверцы, пикап уехал прочь. Блэкторны стояли возле машины. Некоторые из них сонно моргали, как будто чуть не заснули по пути (Дрю, Марк), другие с подозрением смотрели на Институт (Тай), а третьи явно волновались (Ливви, которая крепко прижимала Тавви к груди). Джулиану показалось, что в отдалении он заметил силуэт Ветрогона.
Все вместе они направились к крыльцу. На верхней площадке Джулиан чуть помедлил, прежде чем открыть дверь.
По другую сторону его могло ожидать что угодно, от собравшегося в полном составе Совета до нескольких десятков воинов Конклава. Джулиан понимал, что не было смысла и дальше прятать Марка. Он знал, какой у него план. Он понимал, что все они, как миллион ангелов, стоят на булавочной головке. Их объединяли удача, обстоятельства и решимость.
Он взглянул на Эмму и заметил, что она смотрит на него. Хотя ее усталое и мрачное лицо и не озарилось улыбкой, в ее глазах горела уверенность и вера.
Да, он забыл кое-что еще. Удача, обстоятельства, решимость – и вера.
И он открыл дверь.
Холл был залит ослепительным светом. Горели обе люстры, питаемые от колдовского огня, и все торшеры на галерее второго этажа, которые почти никогда не зажигали. Свет струился и из-за двери Убежища.
В центре холла красовался Магнус Бейн, облаченный в элегантный костюм: пиджак и брюки из толстой парчи, на пальцах сверкающие перстни. Рядом с ним стояла Клэри Фэйрчайлд в красивом зеленом платье. Ее рыжие волосы были уложены в небрежный пучок. Казалось, оба они только что вернулись с вечеринки.
