Эмма взяла предмет из рук у Марка. Это был бумажник – мужской бумажник, опаленный в огне.
– Я ничего не видела, – сказала Эмма. – Круг показался мне пустым.
– Это чары. Я почувствовал их, когда проходил мимо.
Эмма открыла бумажник, и ее сердце перевернулось в груди. За пластиковым окошком лежали водительские права со знакомой фотографией. Они принадлежали тому самому мужчине, тело которого она нашла в переулке.
В бумажнике были деньги и кредитные карты, но Эмма все смотрела на права и на имя их владельца: Стэнли Альберт Уэллс. Те же длинные седеющие волосы, то же лицо – только здесь оно не было запятнано кровью и искажено в предсмертном ужасе. Адрес прочитать было невозможно, но имя, дата рождения и остальная информация не пострадали в огне.
– Марк. Марк! – Эмма помахала бумажником. – Это улика. Настоящая улика. По-моему, я тебя люблю.
Брови Марка от удивления взлетели вверх.
– В стране фэйри после таких слов нам пришлось бы навеки связать себя узами, после чего ты смогла бы наложить на меня заклятье, и я никогда не ушел бы от тебя под страхом смерти.
Эмма сунула бумажник в карман.
– Знаешь, это просто фигура речи. Вроде как «Ты мне очень нравишься» или даже «Спасибо за заляпанный кровью кошелек».
– Какие вы, люди, забавные.
– Ты тоже человек, Марк Блэкторн.
В зале эхом отозвался какой-то звук. Марк отвел глаза и поднял голову. Эмма представила, как поворачиваются на звук его остроконечные уши, и едва смогла сдержать улыбку.
– Снаружи, – сказал он. – Снаружи что-то есть.
Улыбка Эммы исчезла, не успев толком появиться.
Эмма бросилась в тоннель, на ходу засовывая колдовской огонь в карман, чтобы не выдать себя светом. Марк поспешил следом за ней. Левой рукой Эмма вытащила стило и принялась наносить на кожу нужные руны: для сильного удара, для быстрых ног, для боевого духа, для бесшумности. У самого выхода из пещеры она повернулась к Марку, не убирая стила, но он покачал головой – нет, не надо рун.
Эмма сунула стило обратно за пояс. Они выглянули из пещеры. Здесь было прохладнее. На небе сияли звезды. Трава серебрилась в лунном свете. Площадка перед пещерой казалась абсолютно пустынной. Эмма не видела ничего, кроме травы и кустиков осота, утоптанных до самого края утеса. Раздавалось какое-то мелодичное звучание, похожее на жужжание насекомых.
Вдохнув поглубже, Марк сказал:
– Рамиил.
Его клинок серафимов вспыхнул ярким огнем. Свет словно сбросил все чары, и Эмма вдруг увидела их. Они посвистывали, сидя в высокой траве.
Демоны.
Она выхватила Кортану из ножен так быстро, словно меч сам прыгнул ей в руку. Демонов было много. Они занимали весь утес, от входа в пещеру до обрыва, и походили на насекомых – точнее, на богомолов. Треугольные головы, длинные тела, длинные руки с хитиновыми лезвиями, острыми как бритва. Бледные, молочно-белые, неживые глаза.
Демоны отрезали их с Марком от мотоцикла.
– Демоны-богомолы, – прошептала Эмма. – Мы не сможем их всех перебить. – Она посмотрела на Марка, лицо которого освещалось светом клинка. – Нужно добраться до мотоцикла.
Марк кивнул.
– Иди, – кратко сказал он.
Эмма выпрыгнула из пещеры. Как только ее ботинки коснулись травы, на нее накатила холодная волна уверенности, которая словно замедлила время. Один из богомолов повернулся к ней и зашевелил своими жуткими лапами. Эмма согнула колени и подпрыгнула, одновременно взмахнув Кортаной. Голова богомола отлетела от тела.
Во все стороны брызнула зеленая кровь. Эмма приземлилась, а тело демона растворилось в воздухе и вернулось в его родное измерение. Уголком глаза Эмма заметила какое-то движение. Она повернулась и нанесла новый удар. Кортана вонзилась в грудь еще одному богомолу. Эмма выдернула меч и тут же сделала выпад. Демон зашелся в предсмертных судорогах.
Сердце выпрыгивало у Эммы из груди. Времени на раздумья не было: все долгие тренировки, все уроки, вся ненависть, вся страсть слились в единый миг решимости и отваги. Убить всех демонов. Спасти Марка. Только это и имело значение.
Марка было прекрасно видно – его клинок серафимов освещал траву вокруг него. Взмахнув клинком, он отрубил богомолу передние лапы. Демон заверещал, но не погиб. Марк поморщился от отвращения. Эмма подбежала к груде камней, забралась на нее и спрыгнула вниз, в прыжке разрубив богомола надвое. Он повалился на землю прямо перед Марком и в следующую секунду исчез.
– Этот был мой, – холодно бросил Марк.
– Поверь мне, – ответила Эмма, – здесь их еще много. – Она схватила Марка за футболку и развернула его так, чтобы он увидел пятерых богомолов, которые вылезали из трещин в гранитном холме. – Убей вот этих. Я за мотоциклом.
С боевым кличем Марк бросился вперед. Он орудовал клинком, отсекая богомолам лапы и разрубая туловища пополам. Демоны падали, из их ран хлестала зеленая кровь, вонявшая горелым бензином.
Эмма побежала к обрыву. Демоны устремились за ней. Она наносила удары по всем слабым местам, где хитин был особенно тонок, и отделяла ноги и головы от тел. Ее джинсы и кардиган пропитались демонической кровью. Отбросив очередного умирающего богомола, она подскочила к обрыву…
И замерла. Один из богомолов держал мотоцикл в своих лапах, приподняв его над землей. Эмма могла поклясться, что демон улыбался: его треугольная голова словно раскрылась, обнажив два ряда мелких зубов. Богомол орудовал своими лапами-бритвами, рассекая мотоцикл на части. Металл скрежетал и гнулся, шины лопались, а богомол верещал от удовольствия, глядя, как детали мотоцикла падают с обрыва, а с ними рушится и надежда Эммы без особых проблем выбраться из этой переделки.
Сверкая глазами, Эмма уставилась на богомола.
– Это, – прошипела она, – был очень классный байк.
С этими словами она вытащила из-за пояса нож и метнула его в демона.
Он вошел в туловище богомола и рассек его пополам. Изо рта демона полилась кровь, его тело задрожало, задергалось и упало с обрыва вслед за мотоциклом.
– Козел, – буркнула Эмма и вернулась на поле битвы.
Она терпеть не могла метать ножи – в основном потому, что в бою их было сложно вернуть назад. У нее за поясом осталось всего три ножа и клинок серафимов. В руке она сжимала Кортану.
Эмма понимала: этого недостаточно, чтобы убить две дюжины богомолов, сидящих в траве. Но больше у нее ничего не было. Приходилось довольствоваться малым.
Она видела Марка, который стоял на склоне гранитного холма и орудовал клинком серафимов. Эмма побежала к нему и на бегу отрубила Кортаной протянутую к ней лапу богомола. Демон заверещал от боли.
Один из богомолов подошел совсем близко к Марку, и тот со всей силы ударил его клинком и отрубил ему голову. Как только он упал, появился второй, который вцепился в клинок зубами и тут же повалился назад, пронзительно завизжав. Он умирал, но клинок серафимов умирал вместе с ним – они вместе расплылись в липкую лужу зеленой крови и адаманта.
