Ее волосы были распущены и струились по спине темными золотистыми волнами. В их движении была такая мягкость, которую Джулиан не смог бы передать никакими красками. Может, только сусальным золотом, если, конечно, писать подобно Климту, но даже тогда рисунок бы проигрывал в сравнении с действительностью.
Эмма сошла с последней ступеньки, и Джулиан понял, что ткань ее платья так светла, что сквозь нее видны контуры ее тела. Сердце его забилось чаще, пульс застучал под манжетами. Костюм вдруг стал ему слишком узок, все тело обдало волной жара.
Она улыбнулась ему. Ее карие глаза были подведены золотом, и оно перекликалось со светлыми пятнышками у нее на радужке, с этими медными каплями, которые Джулиан считал и пересчитывал все детство.
– Я их купила, – сказала она, и Джулиан не сразу вспомнил, о чем идет речь. Затем, сообразив, он протянул вперед руки.
Эмма раскрыла пальцы. На ладони у нее поблескивали золотистые запонки с черными камнями. Она осторожно взяла сначала одну его руку, повернула ее и аккуратно застегнула манжет его рубашки, а потом проделала то же самое со второй рукой. Она действовала быстро и точно, но каждое прикосновение ее пальцев к тонкой коже у него на запястьях обжигало его, как раскаленный металл.
Закончив с запонками, Эмма сделала шаг назад и притворилась, что придирчиво изучает Джулиана.
– По-моему, сойдет, – наконец сказала она.
Кристина вдруг ахнула. Она смотрела вверх, на площадку второго этажа. Джулиан проследил за ее взглядом.
По лестнице спускался Марк. Джулиан несколько раз моргнул, не в силах поверить своим глазам. Его старший брат, похоже, надел на себя длинную, немного потрепанную шубу из искусственного меха – и ничего больше.
Не то чтобы Джулиан мог разглядеть совсем все. Но он видел достаточно, и даже этого было слишком.
– Марк, – сказал он, – что на тебе надето?
Марк замер на середине лестницы. Он был босиком.
Его ноги были голыми. Джулиан был на девяносто девять процентов уверен, что он весь был голым, не считая шубы, полы которой свободно болтались по сторонам. Пожалуй, так много Марка Джулиан не видел ни разу с тех пор, как они спали в одной комнате, когда ему было два года.
Марк озадаченно посмотрел на него.
– Тай и Ливви сказали, что это и есть полупарадный наряд.
И в этот момент Джулиан услышал доносившееся сверху хихиканье. Тай и Ливви сидели на перилах и во весь рот улыбались.
– А я сказал, что им нельзя доверять!
Губы Эммы дрожали.
– Марк, просто… – Она подняла перед собой руку. Кристина смотрела на Марка, прижав ладони ко рту, и щеки ее пылали ярким огнем. – Просто возвращайся наверх, ладно? – Эмма повернулась к Джулиану и понизила голос. – Нужно найти ему другую одежду!
– Думаешь?
Эмма чуть не убила его взглядом.
– Джулс. Иди ко мне в комнату. В сундуке у кровати есть кое-какая одежда моих родителей. Отец надевал смокинг на свадьбу. На манжетах рунические ленты, но мы можем их срезать.
– Но это ведь смокинг твоего отца…
Она искоса посмотрела на Джулса.
– Не переживай об этом.
Двенадцать капель золота в ее левом глазу и всего семь – в правом. И каждая – как крошечная звезда.
– Я мигом вернусь, – сказал Джулиан и побежал по лестнице.
Марк стоял на площадке второго этажа, выставив перед собой руки, и недоуменно рассматривал рукава своей шубы, как будто снова и снова приходя к выводу, что именно в них и заключается проблема.
Дрю подошла к близнецам, держа за руку Тавви. Теперь хихикали все четверо. Тай смотрел на Марка с такой радостью, что Джулиана бросало то в жар, то в холод.
Что, если Марк решит покинуть их? Что, если они не найдут убийцу и Марка заберут обратно в Дикую Охоту? Что, если?..
– Я оделся слишком нарядно или все-таки недостаточно нарядно? – спросил Марк, изогнув тонкие брови.
Эмма расхохоталась, согнулась пополам и села на нижнюю ступеньку лестницы. Через секунду Кристина присоединилась к ней. Они хватали друг друга за плечи и никак не могли остановиться.
Джулиан тоже хотел рассмеяться. Очень хотел. Он хотел отбросить всю тьму, которая всегда омрачала его мир. Он хотел закрыть глаза и упасть, хоть на секунду забыть о том, что внизу нет страховочной сетки.
– Ты готов? – спросил Джулиан, стоя возле закрытой двери в ванную.
Он вытащил костюм Джона Карстерса из сундука Эммы и отправил Марка обратно в его комнату, велев ему переодеться. Мысль о том, что его брат будет голым расхаживать по комнате Эммы, не слишком радовала его, даже если самой Эммы внутри не было.
Дверь ванной открылась, и Марк вышел. Смокинг был черным, очень простым. Рунические ленты срезали, но это было незаметно. Элегантный крой делал Марка стройнее и выше. Впервые после возвращения он казался холеным, от облика дикого юноши-фэйри не осталось и следа. Он выглядел, как человек. Как тот, кто всегда был человеком.
– Зачем ты грызешь ногти? – спросил Марк.
Джулиан даже не заметил, что кусает кожу на большом пальце – приятная боль, кожа на зубах, металлический привкус крови, – но теперь опустил руки.
– Дурная привычка.
– Люди грызут ногти, когда волнуются, – сказал Марк. – Даже я это знаю.
Он безуспешно пытался завязать галстук и недовольно посматривал на него.
Джулиан подошел к брату и взял дело в свои руки. Интересно, кто научил его завязывать галстук? Наверное, Малкольм. Скорее всего, Малкольм.
– Но о чем тебе волноваться, брат мой? – спросил Марк. – Тебя не забирали фэйри. Ты всю жизнь провел здесь. Жизнь Сумеречного охотника полна тревог и беспокойства, но почему только твои руки искусаны до крови?
Пальцы Джулиана на миг замерли.
– Марк, ты ведь многого обо мне не знаешь. А я наверняка многого не знаю о тебе.
Разноцветные глаза Марка наивно округлились.
– Спрашивай.
– Всему свое время.
Джулиан затянул галстук и отступил назад, чтобы оценить свою работу. Марк словно сошел со страниц каталога с рекламой смокингов – если, конечно, допустить, что у мужчин-моделей были заостренные уши.
– Я не согласен, – ответил Марк. – Скажи мне, чего я о тебе не знаю и что заставляет тебя кусать собственные пальцы.
Джулиан повернулся к двери, но замер, положив руку на ручку.
– Отец, – сказал он. – Ты знаешь, что с ним случилось?
– Себастьян Моргенштерн обратил его в одного из Темных, – пробормотал Марк. – Как я мог это забыть?
– А потом?
– Потом? – удивился Марк. – Потом он погиб на Темной войне.
