Книга Королева Воздуха и Тьмы, страница 11. Автор книги Кассандра Клэр

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Королева Воздуха и Тьмы»

Cтраница 11

– И от чего же боли больше, – спросил он, – от любви или ненависти?

– Не знаю, – признался Джулиан.

Он упирался мокрыми пальцами в ковер. Дышать было трудно.

– Я все еще люблю Эмму – сильнее, чем думал. И с каждым днем люблю все больше. С каждой тщетной попыткой остановиться. Люблю так, что меня каждую минуту будто разрывает надвое. Я хочу перегрызть горло каждому из Когорты.

– Какая необычная ода любви, – Магнус наклонился вперед. – А как же Аннабель?

– Ее я ненавижу, – равнодушно сказал Джулиан. – В моей душе ненависти хватит на всех.

Кошачьи глаза Магнуса сверкнули.

– Не думай, будто я не в курсе, что ты чувствуешь. Кое-что я сделать могу. Но это временное решение. И, учти, жесткое. А облегчать тебе переход я не буду.

– Прошу тебя.

Стоя перед колдуном на коленях, Джулиан поднял глаза: никогда в жизни он ничего ни у кого не просил, но сейчас ему было на это плевать.

– Я знаю, ты болен, знаю, что не должен был даже спрашивать, но мне действительно больше некуда пойти…

– Будут последствия, – вздохнул Магнус. – Ты когда-нибудь слышал выражение: «Сон разума рождает чудовищ»?

– Да, – сказал Джулиан. – Но я и так буду чудовищем.

Магнус встал. На мгновение он вырос над Джулианом, высокий и темный, как Мрачный Жнец из детских кошмаров.

– Пожалуйста, – повторил Джулиан. – Мне больше нечего терять.

– Нет, есть.

Магнус поднял левую руку и испытующе посмотрел на вспыхивающие на кончиках пальцев синие искры.

– Еще как есть.

Комната озарилась синим пламенем. Джулиан закрыл глаза.

3. Забвение страстей

Похороны назначили в полдень, но Эмма ворочалась в кровати с четырех, если не с трех утра. Глаза у нее были сухими, руки, пытавшиеся собрать волосы в аккуратный узел на затылке, предательски дрожали.

Когда Джулиан ушел, она бросилась к окну как была, в простыне, и выглянула наружу. Она была потрясена, не могла поверить… Она видела, как он выбежал из дома и скрылся за пеленой дождя, даже куртку не застегнул.

Делать было нечего. Вряд ли на улицах Аликанте Джулиану грозит опасность. Но она все равно ждала, когда на лестнице прозвучат его шаги. Открылась и хлопнула дверь в спальню.

Она встала и заглянула к Таю: тот спал, и Кит рядом с ним. Сумка Ливви валялась тут же, на полу. Она забрала ее, боясь, что Тай проснется, увидит и… У себя в комнате она села на кровать, расстегнула молнию. Обычные вещи подростка: несколько рубашек и юбок, книжка, аккуратно завернутая зубная щетка, мыло. Одна рубашка была грязная, и Эмма подумала, что, наверное, надо ее постирать – вдруг, это поможет, но тут же отчетливо поняла: нет, не поможет, это вообще больше не имеет значения – и упала на сумку, обняла ее и зарыдала так, будто ее сердце разрывалось пополам.

В конце концов Эмма провалилась в беспокойный сон: ей снились кровь и огонь. Разбудил ее стук в дверь: это была Кристина с кружкой чая и неприятными новостями. Утром на срочном голосовании Горация избрали новым Инквизитором. Остальным членам семьи она уже об этом рассказала, все проснулись и готовились к похоронам.

В чае оказалось примерно три тысячи ложек сахара – очень мило, но горькую пилюлю новостей об Инквизиторе это подсластить не могло.


Эмма снова стояла у окна, когда Кристина опять вошла – на сей раз с кипой одежды. Она была в белом, цвете траура и похорон у Охотников. Белая куртка, белая рубашка, белые цветы в распущенных волосах.

– Убирайся, – нахмурившись, сказала Эмма.

– Это еще почему?

Из окна открывался величественный вид на весь Нижний город до самых стен, за которыми раскинулись зеленые поля. Вдалеке виднелась вереница фигур в белом, вытекающая из городских ворот. Посреди поля высились две огромные пирамиды из дров.

– Костры уже сложили, – прошептала Эмма, чувствуя подступающую дурноту.

Рука Кристины коснулась подоконника рядом, а еще через секунду они уже сидели вместе на кровати, и Кристина говорила ей: «Дыши, дыши…»

– Прости, – повторяла Эмма. – Мне так жаль… Я не собиралась расклеиваться…

Несколько прядей выбились из узла на затылке. Умелые руки Кристины тут же вернули их на место.

– Когда умер мой дядя, – сказала она, – его похоронили в Идрисе. Я на похороны не попала: мама думала, что в Идрисе все еще небезопасно. Когда она вернулась оттуда, от ее одежды пахло дымом. Я подумала: вот и все, что теперь осталось от дяди – этот дым на маминой куртке.

– Мне нужно быть сильной, – пробормотала Эмма. – Я должна быть там, ради Блэкторнов. Джулиан…

«…сломлен, раздавлен, разбит. Ушел. Нет, не ушел. Просто не со мной».

– Ты тоже имеешь право оплакивать Ливви. Она и тебе была сестрой. Семья – это не только узы крови.

– Но…

– Горе не делает нас слабыми, – резко сказала Кристина. – Оно делает нас людьми. Как бы ты могла утешить Дрю или Тая, или Джулиана, если бы не знала, что они чувствуют? Сочувствие – это нормально. А вот знание о том, какой формы дыра осталась у тебя в сердце после потери, – это редкость.

– Вряд ли кто-то из нас в состоянии представить дыру в сердце Тая, – покачала головой Эмма. Страх за него острой горечью жег ей горло, смешался с ее собственным горем по Ливви… Еще немного, и она совсем задохнется.

Кристина похлопала ее по руке.

– Давай-ка одевайся. Я буду на кухне.

Эмма не помнила, как оделась, потом посмотрела на себя в зеркало. Белая форма была покрыта красными рунами траура, сплошь, внахлест, и надпись почти сразу становилась неразличима для глаза, как слишком часто повторяемое слово – для слуха. Ее кожа и волосы казались еще светлее, и даже глазам было холодно. Я похожа на ледышку, подумала Эмма. Или на лезвие клинка.

Если бы только Кортана была с ней… Можно было бы отправиться в Броселианд и кричать, кричать, и рубить воздух, а потом упасть в изнеможении на землю, сочась болью утраты, словно кровью, из каждой поры.

Чувствуя себя неполной, ненастоящей без меча, она зашагала по лестнице вниз.


Когда Тай спустился вниз, Диана была на кухне. Тай был один. Ее рука так сжала стакан, что пальцам стало больно.

Диана не знала, чего ждать. Большую часть ночи, пока Тай спал – мертвым сном, без единого движения, – она сидела рядом. Пыталась вспомнить, как молиться Разиэлю, но слишком много времени прошло… Когда умерла сестра, там, в Таиланде, она делала приношения – цветы и благовония. Но это не помогло и дыра в сердце там, где полагалось быть Арии, тоже никуда не делась.

А Ливви и Тай были близнецами. Ни один из них не знал мира, в котором не было бы другого. Последние слова Ливии были: «Тай, я…». И никто никогда не узнает, что она хотела сказать. Как он теперь с этим справится? Как с этим вообще можно справиться?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация