- Дочь, как ты? Давай торт купим. Или ведро мороженого. Чего хочешь?
И первое и второе, но отвечаю:
- Ничего, пап. Все нормально. Поехали домой. Дядя Саша тоже к нам едет?
- Ага. Собирался. Сказать, что не надо?
- Нет! Пусть едет.
Угу, знаю я вас. Если не к нам поедет, то либо к Евсею вернется и мешать ему начнет, либо станет прокурору звонить и рассказывать, какие делишки за его спиной проворачивает любимый сынок. А рано ему еще об этом знать. Вот поэтому и было решено меня домой отправить.
Папа продолжает смотреть на меня, будто боясь, что из машины в любой момент выпрыгну.
- Ты же знаешь своего друга. - Мне стоит огромных усилий сдержаться и не рассказать все ему. Просто потому что вижу на лице беспокойство и не хочу быть виновницей этого. – Дома он еще больше будет нервничать, а ты сам говорил, что в вашем возрасте это запрещено.
- Когда я тебе про возраст говорил?
Ну, хоть улыбнулся, уже хорошо. Завтра, после того как мы все соберемся вместе, вообще в голос смеяться будет. Надеюсь.
Заходим в квартиру и располагаемся в гостиной. Не знаю, о чем думают мужчины, но, к счастью, они приняли верное решение не рассказывать женам о случившемся. Серьезно, слушать мамины охи мне сейчас хотелось меньше всего. А так, сижу себе спокойно на диване и сижу. Потом, правда, выйти пришлось, чтобы на звонок долгожданный ответить.
- У меня болит челюсть, – слышу голос Евсея и закрываюсь в своей комнате.
- Ты сейчас жалуешься?
- Нет, я счастлив. Спасибо, что не яйца, – прокашливается и добавляет: - Знаю, заслужил.
Глава 40
Хоть что-то он знает.
Желание еще раз врезать этому заносчивому, но красивому гаду с каждой секундой становится все меньше и меньше. Только я все равно изображаю, будто обиделась настолько, что готова на танке его переехать. Знаете, какой кайф испытываешь, когда парень, который совсем недавно называл тебя ледяной стервой и плевал на день, когда наши родители познакомились, сейчас воркует в трубку, не вымаливая прощения, конечно, а нахально соблазняя.
Даже не представляю, что может быть лучше этого.
- Гуляев, прекрати пошлить, – взрываюсь я на словах: «Я залижу любую твою душевную рану, Пантера. И не только». Он лишь смеется, продолжая делать вид, что не слышал моей прямой угрозы. – Евсей!
- Тяжелый день, Никольская. Мне так был необходим твой крик в ухо. Правда, я надеялся на другой.
- Напомни, у меня, кажется, с памятью проблемы. Кто говорил, что может переспать с любой, а Никольская ему на фиг не нужна? Чьи слова, импровизатор ты долбаный?
- Тебе моя голова требуется, да?
- Хотелось бы.
- Приедешь? С ней в комплекте идут и другие части тела.
- И испортить весь план ради быстрого…
- Никольская! – Ох, ну и рык. Честное слово, чуть телефон из рук не выпал. – Ты сказала «быстро»? Ты мне это сказала?
- Ага.
И вот даже не жалею. Нравится мне Гуляева доводить. Особенно когда он не рядом. То еще райское наслаждение. Никакие конфеты не заменят.
- Ты завтра сидеть не сможешь. Привяжу к кровати и таймер включу. А потом заставлю забрать назад каждое сказанное слово.
Почему эта угроза не кажется мне угрозой? Как-то наоборот. Падаю на подушки и понимаю, что сейчас мне очень не хватает Мамаевской квартиры с её сломанными светильниками и разбросанными вещами.
Только вот, судя по последним событиям, сегодня я туда не попаду. Хоть и была мысль подождать, пока родители спать завялятся, и нагрянуть к Гуляеву с неожиданным визитом в чем-то кружевном и черном.
А может…
- Ты где? – интересуюсь я, когда в голове проскальзывает одна шальная идейка.
- В клубе, Сонь. Разгребаем завалы и ждем, пока электрики установят точную причину вырубания электричества, – нехотя отвечает он, и тут я вспоминаю то, что каким-то образом вылетело из головы.
- Большие Сиськи активно вам помогает? – Меня бесит сама мысль, что эта мартышка безмозглая бегает где-то рядом с ним и светит буферами. Так и хочется взять спицу в руки и полопать её огромные бидоны, на которые и смотреть-то противно. – Что-то её не слышно.
Пожалуйста, не говорите, мол, у Никольской от любви крыша поехала и, раз ревнует, значит, в себе неуверенная. Нет. В себе-то я на весь миллион процентов уверена. Самая красивая, самая умная, и бла-бла по накатанной. Я не уверена в Глашке, которая сначала с Погореловым зажималась, а потом потопала к моему гаду.
- Про какие сиськи идет речь? У нас их тут много. Куда ни ткни, все равно попадешь.
- Гуляев!
- Да никого здесь нет и не было, – отмахивается, но, черт возьми, я слышу удовлетворение в его голосе. Прям нараспев проговорил, гаденыш. – Но самое главное, мне плевать.
В гостиной послышалась возня, а это означало, что совсем скоро кто-то из родителей придет меня проверить.
- Я видела, как она возвращалась в клуб, поворковав перед этим с прокурорским детенышем.
Секундная тишина в трубке, а затем удивленное Гуляевское:
- Охренеть. Это уже интересно.
- Что именно? Тебя променяли на Погорелова?
Ну да, вскипела Сонька немного. А с другой стороны, имею полное право. Какого черта Евсей там охреневает? Моя позиция ясна, его не особо.
- Я прав, и ты ревнуешь.
Чего? О чем он думает только?
- Ты меня, вообще, слышал?
- Еще как. И младший мой хорошо тебя услышал. Даже привстал, чтобы поздороваться.
- Идиот, – бурчу в ответ, но не удивляюсь. В конце концов, это Гуляев. Какие могут быть удивления? – Не находишь странным, что они общаются?
- Не-а. Она… общительная.
Угу. Знаю я, какая она общительная.
- Не бери в голову. Лучше подумай о том, чем мы займемся с тобой завтра днем, когда я заберу у отца ключи от своей квартиры.
- Знаешь, Евсейка, я тут вспомнила… у меня идеальная комната. Удобная, комфортная, родная. Твоя холостяцкая берлога как-то не особо манит.
- Не проблема, поживем там. Как думаешь, твой отец будет рад по утрам видеть мой голый зад в его ванной или на кухне? У меня пунктик. Я завтракаю только голым.
- Ты разве не знал? – еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. – У папы такой же пунктик. Я поэтому на диету села и по утрам не завтракаю. Значит, он обрадуется. Составишь ему компанию в рядах голожопых.
- Никольская, фу-у-у. Я десять минут назад заказал себе пиццу.
Я засмеялась слишком громко, что пришлось рот ладонью прикрыть, думая, услышали ли родители. А то некрасиво получится, они представляют, как я тут сопли на пальцы наматываю, а я вместо этого ржу.
