— Ну, с этим точно проблем не будет, сковородками вся комната моя забита. — Гримасничает Корнеев над моим ухом.
Молодец, парень.
Хоть ему весело сейчас.
— ПАРНЕЙ НЕ ВОДИТЬ. - продолжает она, потом резко для своего возраста и походки оборачивается к нам, прожигая дыру в грудной клетке барина. Ну, вот. Знала же, что на этого красавчика не все ведутся. Сталинская закалка не даст бабуле, попасть под чары павлина.
— Я дядя. — выставляет руки вперед парень, и всем своим видом показывает, мол, да вы что? Никогда. Вы только посмотрите на неё.
— Молодой ты для дядьки будешь.
— Поздний ребенок, сами понимаете.
Вот как можно так правдоподобно орать?
Тем более, мне в ухо.
Так и оглохнуть можно, дядя.
— И без мозгов к тому же. — бурчу себе под нос, но разве от Корнеева можно что-то скрыть?
Этот ушастый всегда всё слышит.
Женщина снова повернулась, и на этот раз на меня посмотрела. Я даже подумала, что не сильно она и глухая. Может, притворяется? Да ну, какой смысл-то?
— А я с вашей дочерью разговаривала? — заходим в комнату, где посредине стоит железная кровать с сеткой вместо матраса. На этом все. Комната пустая — Ой.
Может, я квартирой ошиблась?
Мне ж говорили, что ремонт хороший. И мебель нормальная. Кровать еще эту хвалили, мол, как новенькая.
— С ВНУЧКОЙ, НЕБОСЬ. ОНА МНЕ КВАРТИРАНТКУ ПОДСУНУЛА. ХВОСТОВ НА УЧЕБЕ НАХВАТАЛА, ТЕПЕРЬ ПРИХОДИТСЯ ЧУЖИХ В РОДНОЙ ДОМ ВПУСКАТЬ.
Жду, когда она продолжит, но женщина смотрит то на меня, то на Корнеева.
— Да я…
— СТРАННЫЙ ТЫ КАКОЙ-ТО ДЯДЯ. СМОТРИШЬ НА НЕЕ, КАК СОБАКА НА СВЕЖУЮ КОСТОЧКУ. — Грубо говорит хозяйка «музея».
— Да он просто соскучился. — Вставляю свою копейку. — Давно не виделись. Да, дядя Даня?
И улыбку натянула на всю моську кислую, чтобы правдоподобно всё выглядело.
— Последний раз, когда тебя только к горшку приучать начали. Выросла-то как.
Если я его сейчас коленкой ударю, то опалюсь или прокатит? Типа мы ж родственники. А бить родню можно. Тем более, я девочка, а он гад наглый.
— Лучше замолчи, дядюшка. — цежу сквозь зубы, с той же идиотской улыбкой. — А то и правда сковородка тебя достанет.
Делаю шаг, чтобы вглубь комнаты пройти, но женщина меня криком своим к месту прибивает.
— Можешь не проходить. Я сразу вижу, что ты мне не подходишь.
Э-э-э.
Что?
И чего это она нормальным голосом разговаривает? Мы ей своим видом слух вернули?
Чудо, блин.
— Как это?
Одновременно с Корнеевым подаем голоса.
— Ты с дядькой своим вон, как разговариваешь. А что со мной будет? старушкой одинокой? Не-е-е. Не подходишь.
Может, у меня глюки, но мне показалось, что я услышала ржач барина.
Сжимаю кулаки, и не знаю, что и делать.
— Но мы даже не…
— Сказала же, не подходишь.
Не познакомились.
— Идите — идите. Мне еще в магазин за хлебом идти надо.
Кажется, мне только что дали невидимого пинка под зад. Черт. Неприятно-то как. Я ж рассчитывала, что перееду сегодня. А получается, что спать сегодня придется по соседству с дальнобойщиками. Ужас.
Быстро натянув на себя кроссовки, я вылетела из квартиры, буркнув «до свидания».
Иду вперед, слыша, что Корнеев идет за мной. Вот ничего не меняется. Когда мои дела дрянь, почему-то он всегда рядом.
Тяжкий груз слетел с плеч в тот момент, когда я вдохнула свежего воздуха. Чистый кислород в легких и я понимаю, как хорошо, что переехать в ту комнату не получилось. Вот правда. Не хотела бы я там жить.
Даже если бы мне за это заплатили Корневским стриптизом.
Ой, о чем это я?
Господи.
Черт попутал. Не иначе.
— Теперь везде запах валидола меня преследовать будет. — как ни в чем не бывало, говорит Корнеев, когда мы к машине подходим. — Радуйся, детка. Если бы ты сюда переехала, то я бы от тебя отстал. Ну, или бы вместо детки называл тебя аптечкой.
Мне даже нравится, что он не пытается меня, как ребенка начать утешать и успокаивать. Правильно. Особенно когда мне утешение и не нужно.
Фигово, конечно, что с бабулькой не повезло.
Но ничего.
Это лучше, чем быть Аптечкой Шведовой.
Машина трогается с места, и я сразу же достаю телефон, чтобы заново начать искать крышу над головой. Кто знает, может мне сейчас раз и повезет.
— Значит, сегодня на ужин будет суп? — удовлетворенно улыбается Корнеев, смотря на меня в пол-оборота. — Тогда в магазин заскочить надо.
Чтобы мне веревку и кусок мыла купить.
— Заранее приятного аппетита.
— В смысле?
— В коромысле, Корнеев. Сам себе суп вари.
А что? Не собираюсь я у него до вечера задерживаться.
— И куда ты собралась?
— Не знаю. Родственнице позвоню, попрошу пододвинуть одну из её кошек, чтобы самой на это место упасть.
Всего лишь кошки. Пффф. Обычное дело. Не любила, так полюблю.
— У меня, значит, оставаться ты не хочешь.
— Нет, конечно. Моя детская психика не выдержит, если еще раз тебя в одном полотенце увидит.
— Я уж думал в следующий раз без него пройтись.
Вообще-то, если быть честной, то жить у Корнеева в разы лучше, чем жить с моей теткой. Ну, правда. Барин же мне в обувь гадить не будет. Его волосы не будут на моей одежде, да и по ночам он, надеюсь, не орет, чтобы его в туалет выпустили. Плюсов куча. Но…
— Не боишься?
— Чего?
— Вдруг я не смогу сдержаться и наброшусь на тебя, как голодная на аппетитные булочки.
Блин, вот зачем я, вообще, рот свой открыла?
Теперь взгляд его терпеть придется. Да и со щеками красными ходить.
Аппетитные булочки. Тусь, серьёзно?
— Даже думать не смей. Я не такой. Сначала в загс меня отведи, чтобы набрасываться.
— Эх, как жалко-то. А я так хотела, так хотела. — разочарованно развожу руками.
На парковке машин нет. Мы бодрым шагом идем вперед, пока Корнеев, не ловит меня за ладонь разворачивая к себе.
— Чего ты там хотела?
Блин.
— Говорю, наброситься на тебя хотела, но раз без загса никак то придется держать себя в руках. Может даже привяжу себя к батарее.
