— Ну да. Она попала в аварию, — отвечает тихо, как будто боясь, что повысь она голос, её могут услышать.
— Нет, Лана. Не было никакой аварии.
— В каком смысле?
— Она умерла из-за отца и наркоты.
Нервное дыхание позади замирает.
— Как это?
— Пора тебе снять розовые очки, мелкая.
Рассказ будет непростым. Скорее всего, после сегодняшнего дня она по-другому посмотрит на мир. А может и нет. Не знаю сделаю ли я лучше тем, что вылью на нее всю дерьмовую правду о нашей семейке, но Рина права. Лане нужно повзрослеть и понять, что не все в жизни радужно и играет цветными красками. Что искать хорошее нужно, ровно как и быть готовой к тому, что судьба способна дать под дых и вывернуть наизнанку. И возможно, если она будет знать о случившемся, осторожнее станет относиться к новым знакомствам и не искать приключений.
А я… не знаю изменится ли что-то во мне, но я реально заебался гнать на максималках в одиночестве.
Глава 39
Марина
— Марин, давай помогу, — Глеб забирает у меня пакеты с овощами для Натальи Ашотовны, которые ей попросила передать баб Вера.
— Спасибо, — поворачиваю замок и дергаю ручку, проверяя закрыла ли дверь.
— Ты сейчас в бар?
— Да.
— Давай подвезу.
— Если тебе по пути, буду благодарна.
— Даже если бы мне было не по пути, я бы все равно тебя подвез.
Парень тепло улыбается и пропускает меня вперед вниз по ступеням.
Мы с Глебом познакомились в первый же день, когда я сняла квартиру. Оказывается, выход находился у меня перед самым носом. Случайно обмолвившись хозяйке бара о том, что ищу недорогую квартиру, я тут же ее и нашла. Наталья Ашотовна обрадовала меня тем, что ее собственная бабушка уезжает на дачу и хочет на несколько месяцев сдать однушку.
Денег она брала к моему огромному счастью копейки по сравнению с остальными вариантами, да и сам дом находился всего в нескольких кварталах от бара. Вариант идеальный, не смотря на довольно скромный ремонт. Но даже если бы квартира кишела живностью, я бы скорее всего согласилась. Образ жизни Вики и ребят меня не устраивал.
В первый вечер, выйдя в магазин за продуктами, я не смогла справиться с замком. Ключ иногда заедал, как мне объяснил потом Глеб, который и услышал копошение в замке и очень удивился, увидев на месте привычной старушки меня.
Сосед частенько помогал пожилой женщине справиться с проблемным замком, и в этот раз ему не составило труда впустить меня в квартиру. С того вечера мы общаемся. Парень довольно милый, воспитанный и веселый. Он уже несколько раз звал меня в кафе или прогуляться в парк, но…
Но ничего кроме дружеской симпатии он во мне не вызывает, в чем я ему и призналась сразу же, как поняла его намерения вывести общение из фрэндзоны.
Понимаю, что невольно сравниваю Глеба с говнюком, пронесшимся по моей жизни подобно метеориту и подорвавшим ее к чертовой матери.
Возможно, если бы я никогда не знала Матвея, то не раздумывая отправилась с Глебом на свидание и даже посмотрела бы на него как на парня, а не на друга. Но вот уже третью неделю я мыслями все еще живу в доме Ланы и Матвея.
Когда Глеб заходил ко мне однажды утром на кофе, и я повернулась к нему задом, мне не прилетело в спину похабных фразочек, никто не посмел обжечь бедро шлепком и впиться зубами в плечо. А когда довольно-таки симпатичный парень попытался меня поцеловать, провожая домой после работы, и я отвернулась, он не обхватил лицо лапищей и не засунул в рот язык насильно.
Да, он замечательный и чуткий. Внимательный, заботливый. Он… совсем не как Матвей. И это только моя проблема, что я вместо того, чтобы искать в жизни стабильности, каждый раз вздрагиваю при трели звонка над дверью в баре.
Но Матвей не заявляется. Нагло не вваливается в бар, не звонит и не приезжает. Возможно, он подумал и решил не усложнять себе жизнь, а может налаживает отношения с Ланой, я не знаю. Я просто жду. Стараюсь верить его словам и тому, что почувствовала в нашу последнюю встречу.
— Спасибо, что подвез, — благодарно улыбаюсь Глебу, пока он достает из багажника пакеты с овощами.
— Пойдем, я отнесу и посижу немного. Мне на работу чуть позже.
Я сменяю Катю и пока кручусь за барной стойкой, наполняя бокалы пивом для нескольких клиентов, Глеб рассказывает о том, что уже через год закончит обучение в университете.
Некоторые уже диплом получают, знают кем станут, имеют планы, цели. А я…
На днях я ездила в медицинский, перечитала перечень вступительных экзаменов и поняла, что за месяц мне при всем желании не подготовиться. Разве что брать с собой в бар учебники, но тоже не вариант. Нужно выбрать что-то одно. Работа и подготовка к экзаменам несовместимые понятия. А отказаться от работы я не могу. Даже такой божий одуванчик как баб Вера не будет держать меня у себя бесплатно. Поэтому, скорее всего, поступление снова придется отложить. Хотя я и раньше знала, что поступить в этом году не удастся, но все же глубоко в душе надеялась, что каким-то образом справлюсь. Глупая.
— Я отойду, — голос Глеба заставляет бросить на него мимолетный взгляд. Кажется, я прослушала все, что он говорил последние минут десять.
Киваю в ответ и отворачиваюсь, чтобы взять бокал и начать его протирать. Увлекаюсь, уйдя снова в свои мысли, когда слышу сзади:
— Можно мне бокал вашего самого дерьмового крафтового?
Сердце с размаху валится с обрыва, а бокал в руках вздрагивает, едва не падая на пол. Знакомый хриплый голос стремительно внедряется сквозь барабанные перепонки и моментально заставляет кровь бежать быстрее по венам.
Резко оборачиваюсь. Матвей сидит на стуле и смотрит на меня в упор. За ухом сигарета, руки в замке на барной стойке. Губы играют легкой улыбкой. Понимаю, что нужно ответить, но язык присох к небу. Сердце отмирает и начинает пробивать дыру в грудной клетке.
— Оно у нас подорожало, — отвечаю, чувствуя, как губы сами вытягиваются в улыбку.
— Да ты что? — широкая бровь дерзко взлетает, возвращая в мою жизнь краски, смытые последним нашим разговором. — Даже если бы оно стало стоить как Джеймсон, я бы не отказался от нескольких глотков из твоего рта.
Мы смотрим друг на друга бесконечные секунды, проваливаясь куда-то глубоко и выпадая из реальности. Мне кажется, я слышу его дыхание и даже запах сигарет на расстоянии метра. Пробегаюсь глазами по мимическим морщинкам в уголках глаз, по шраму над бровью и жестким губам, не раз терзающим меня жадными поцелуями. Матвей точно также исследует мое лицо. Его взгляд как и всегда обжигает, проникает под кожу и распаляет.
Но сейчас все иначе. Тем, что он пришел, Матвей показывает, что принял решение, и сейчас в моем лице пытается найти ответ на свое действие. А я понимаю, что дико скучала по засранцу. И что даже такая мелочь, как просто видеть его взгляд, вызывает внутри живота щекочущие ощущения.
