— Ты не виноват ни в чем. Я сама сделала ставку, тебе бы не удалось меня отговорить.
Это правда. Возможно, у Сережи действительно были свои корыстные цели от моего проигрыша, но в действительности это было только моим решением. И его цели я бы отправила глубоко в задницу.
— Я уже понял, что ты упертая, — улыбнувшись мне, парень протягивает бокал и ударяется с моим, — я рад, что между нами не осталось недопониманий.
— Каких недопониманий? — сзади звучит довольно резкий голос Матвея, а потом его руки демонстративно оплетают мою талию, вызывая на лице Сергея шок.
И почему все так реагируют? Сначала Макс, теперь этот.
— Эээ, да мы общались по поводу того случая со ставкой, — невнятно начинает оправдываться парень, изучая наши фигуры и наконец понимания, что он с самого начала был в пролете.
На самом деле слушать мне его уже не хочется, потому как тепло пристроившегося тела сзади не дает думать ни о чем кроме него.
— Херовый случай, — выдыхает Матвей, потираясь о мое плечо щетиной.
Я невольно обвожу глазами местность и замечаю, что внимание с разных сторон направлено именно в нашу. Наверное, половина присутствующих успела побывать в постели говнюка или как минимум перед ним на коленях. Прислушиваюсь к себе и понимаю, что мне плевать. Не важно сколько их было до. Важно, чтобы ни одной не было после.
— Что ты здесь делаешь, Серый? — Матвей отбирает у меня бокал и, нагло допив остатки пузырящегося напитка, ставит его на стол рядом.
Несложно заметить, как собеседник теряется. Пожимает плечами и шарит глазами по присутствующим, словно ища поддержки.
— Со всеми пришел.
— Тебя звали?
— Ну, Лана звонила, сказала приходить всем.
— И дурь принес?
В мгновение на лице Сережи появляется уверенность в себе и даже легкое выражение превосходства, которое можно обозначить как “Разве ты сомневался во мне?”
— Конечно. У меня всегда в карманах есть запасы для того, чтобы круто затусить.
Для подтверждения парень хлопает себя по карманам пляжных шорт.
Матвей цокает, а я чувствую, как напрягается его грудь. Похоже, рано Сергей решил показаться ему на глаза. Придется вновь обращаться к пластическому хирургу.
— Ммм, говорю один раз, второй повторять не стану, — доносится стальным голосом рядом с моим ухом, — пакуй свои карманы и пошел нахрен из моего дома. Чтобы ни тебя, ни твоих цацек здесь больше не было.
Похоже, этого Сергей никак не ожидал. Его взгляд мечется, а сам он переступает с ноги на ногу.
— Кэш, но ты же любил…
Не давая ему договорить, Матвей резко выставляет руку вперед, пугая тем самым бедного парня едва ли не до обморока. Он даже отшатывается, полагая, что ему сейчас прилетит в физиономию. На самом деле, я тоже думала, что именно так и произойдет. Но Матвей складывает пальцы, демонстрируя ими закрывающийся замок и вызывая у меня едва ли не приступ смеха.
— Серый, я повторять не стану. Вытолкаю с ноги на раз-два и начну прямо отсюда.
Он не шутит. Конечно, засранец не шутит. Серый это и сам знает, и поэтому, стушевавшись, быстро удаляется в сторону выхода.
Я разворачиваюсь в руках моего психа и щурюсь от закатного солнца, в лучах которого играет его лицо.
— Знаешь, тебе не надо устраивать разборки при мне.
Хмыкнув, он прижимает меня к себе и ухмыляется.
— Это еще почему?
— Потому что это заводит.
Широкая улыбка растекается на довольной физиономии.
— Тогда я буду брать тебя на все разборки, Рина, чтобы трахать сразу по окончании каждой.
Вместо ответа я смеюсь, чувствуя неизменную волну возбуждения внизу живота.
После долгого поцелуя, приведшего меня в шаткое состояние, к нам подтягиваются знакомые, вынуждая нехотя разлепить губы, и пока Матвей с ними здоровается, я замечаю направленный на нас пристальный взгляд Ланы. Она стоит с девчонками около бара, игнорируя их оживленное общение, и смотрит на меня. Несколько секунд полосует нечитаемым взглядом, который тут же перехватывает Матвей.
Когда девчонка отворачивается, он прижимает меня к себе и шепчет на ухо:
— Ри, она свыкнется. И сама к тебе придет. Сейчас в ней борются детская обида и дружеская ревность. Дай ей время.
Я киваю, стараясь поверить. Даже Вику, знакомую с детства, мне было не так сложно оставить позади, как эту девчонку.
Глава 43
Матвей
— Занят? Надо поговорить!
Заваливаюсь в кресло напротив отца. Его дубовый стол заложен кучей бумаг. Документы, старые фото, от которых он нехотя отрывает взгляд, чтобы (снизойти до меня.
— Вообще-то, Матвей, когда хотят войти — стучат.
— Я невоспитанный, — пожимаю плечами и закидываю ноги на стол.
Знаю, отца всегда бесит, когда к его вещам относятся с пренебрежением, но мне насрать. Он точно также всю жизнь относится к нам.
— Я заметил. Говори быстрее, я занят.
Окидываю глазами кучу пожухлых бумаг. Ну да, они явно важнее.
— Я съезжаю.
Возможно, если бы я не знал собственного отца, то удивился тому, что новость даже не заставила его оторвать глаз от просматриваемой папки. Но я привык.
— И куда же?
— Снял себе квартиру в центре.
— Хмм. Ну что ж, давно пора было. Не маленький мальчик. Только учти, что я буду контролировать все твои траты. Если ты думаешь, что начав жить самостоятельно, сможешь снова подсесть на наркотики, то сильно ошибаешься. Я не собираюсь больше оправдываться перед своими знакомыми, что мой сын — наркоман. Закрою тебя в клинике на этот раз не на полгода, а как минимум на несколько лет.
— Ну да, ведь самое важное, что о тебе подумают знакомые, — смешок сам срывается с губ, пока я безразлично обвожу глазами несколько разбросанных фотографий.
Беру некоторые из них скорее для того, чтобы занять руки, и безразлично рассматриваю лица.
— Не ерничай! Ты прекрасно знаешь, что моя репутация для меня очень дорога! И больше позорить тебе меня не удастся.
— Конечно, не удастся! Как и тебе не получится держать меня под контролем, потому что зарабатываю я на себя сам.
На одной фотографии изображен отец с матерью. Им лет по двадцать на вид. Подношу фотку ближе, всматриваясь в почти незнакомые лица. Мама выглядит по-настоящему счастливой. Улыбается и жмется к нему. Тогда они даже женаты не были. На второй мама с двумя девчонками, смотрят в камеру и смеются. Сердце сжимается, глядя на нее такую. Я и не помню, когда она в последний раз смеялась. Напрягаю память, стараясь откопать хотя бы звук ее смеха, но нет. Тщетно. Кажется, она не смеялась никогда.
