Сукиасяну, пережившему такую экзекуцию было уже все равно, что с ним станется. Что может быть хуже того, что с ним уже случилось?..
Георгий провалялся так несколько дней, не вставая с кровати. Он выходил из номера только в случае крайней необходимости, а чтобы не вызывать чьих-то подозрений, сделал для руки перевязь, будто он ее сломал.
Ему надо было выиграть время. Отлежаться, отоспаться, да все, что угодно, лишь бы рука пришла в более-менее пригодное состояние, тогда он попытается достать эти деньги через армянское посольство в Москве. Менты его не тронут, все-таки у него дипломатический иммунитет, а если и попробуют, то их быстро задвинут на место. Ни Орбели, ни другим высшим чиновникам не хочется, чтобы эта история имела продолжение и стала достоянием общественности. Наоборот, они сделают все что угодно, только бы замять это дело.
Сукиасян все размышлял о деньгах и о своем будущем, как в дверь постучали. Вначале он лежал тихо и думал не открывать, но потом сообразил, что это может быть администратор, и если он не откроет, тот, чего доброго, встревожится и вызовет ментов. Нет, такие перспективы Сукиасяна не радовали, поэтому он неохотно поднялся с постели и открыл дверь.
Высокий и рослый незнакомец, одетый в обыкновенные синие джинсы и темно-серую куртку, вошел без всяких церемоний, словно проживал здесь целую неделю. Сукиасян подумал, что этот человек мог прийти сюда только от Орбели, напрягся и приготовился к самому худшему.
Незнакомец внимательно посмотрел на Сукиасяна и остановился взглядом на правом рукаве плаща, из-под которого сиротливо выглядывал обрубок.
— Ого! Только не говорите мне, что это бытовая травма.
— Оставьте меня в покое и убирайтесь отсюда. У меня дипломатический иммунитет, — Георгий понял, что незнакомец пришел не от Орбели.
— Вам нужно в больницу. У меня с собой нет даже зеленки.
Тут у незнакомца зазвонил мобильный телефон.
— Я не знаю, где он. Он не пришел на встречу, — отрывисто сказал незнакомец. — Между прочим, это твоя забота. Я не его мама…
Сукиасян беспокойно скользил взглядом по незнакомцу. Откуда он вообще взялся? Он мент? Из ФСБ? Черт дери этих собак! Был бы у меня пистолет, я бы быстро его выставил.
Завершив разговор, незнакомец пристально посмотрел на Сукиасяна:
— Я хотел обсудить с вами одну очень интересную тему.
Сукиасян не знал, как реагировать. С одной стороны, незнакомец говорил вежливо и вроде бы ненавязчиво, но само его появление говорило о том, что этот незнакомец пришел именно за ним, и ничего хорошего ждать не приходилось.
— Вы не имеете права меня шантажировать и тем более допрашивать. Покажите удостоверения.
— У меня есть настойчивость, — широко улыбнулся незнакомец. — Это, знаете ли, в иных случаях значит побольше удостоверения. К тому же в ваших интересах сотрудничать со мной. Вы можете пролить свет на это преступление, и я гарантирую вам защиту. Или вы хотите, чтобы в следующий раз отрубили вашу голову?
— Почему я должен вам верить?
— У вас нет иного выбора. Судите сами, если бы я хотел с вами что-то сделать, то вряд ли сейчас с вами любезничал. Вы сами не понимаете, во что ввязались. Сейчас идет крупная игра, в которой вы всего лишь пешка.
— Я не буду с вами разговаривать. Все вопросы к моему адвокату.
— Ваш выбор, — пожал плечами незнакомец. — Я не буду настаивать, но знай, если бы не ваш дипломатический иммунитет, сознались бы во всем как миленький.
Сказав это, незнакомец круто повернулся и, не проронив больше ни слова, вышел за дверь, оставив Сукиасяна в тягостных раздумьях.
Георгий дрожащими руками ослабил воротник рубашки. Черт знает что происходит! И самое главное, нет никаких гарантий, что он останется живым. Сукиасян подумал, что оказался между двумя жерновами: перетрут на мелкие крошки и не заметят. Надо было сразу отказаться от участия в этой авантюре.
Нервно расхаживая по номеру, он периодически болезненно морщился и боязливо поглядывал на свою руку. К счастью, удалось остановить воспалительный процесс, и гангрена не намечалась.
«Нужно убираться отсюда как можно скорее, — подумал Сукиасян. — Неважно куда, только бы уехать из Москвы. Если я не успею, то меня уберут. Я не удивлюсь, если Орбели наймет киллера, ему ведь необходимо, чтобы я молчал, а теперь он во мне не уверен, потому что я залег на дно, да и деньги пропали. Вначале пойду в посольство, чтобы вернуть деньги, а потом в аэропорт — улечу отсюда первым же рейсом. Мне нельзя больше оставаться в этом номере. Неизвестно, кто зайдет сюда следующим».
Сукиасян торопливо собрал немногочисленные вещи в спортивную сумку и вышел из номера.
* * *
Илларион еще сладко дремал, когда раздался звонок. На сон он имел полное право, так как до рассвета еще было далеко, и на небе серебристым светом сияла холодная луна. Спросонья Забродову показалось, что это сработал будильник в мобильном телефоне, и, пошарив рукой, он хотел отшвырнуть его куда подальше, как делал и ранее, в особенности после встреч с Сорокиным или Федоровым, когда за разговорами доводилось выпить не одну бутылку коньяка. Но сотовый телефон молчал, и тогда Забродов вскочил как по тревоге.
Подбежав к надрывавшемуся надоедливой трелью телефону, он снял трубку.
— Где Ильгар? — без всяких приветствий строго спросил голос.
— Откуда я знаю? Я же не его мама, — пожал плечами Забродов, узнав недружелюбный голос Борынца.
Илларион сонно зевнул, прикрыв рот ладонью, и посмотрел на командирские часы, лежавшие на тумбочке в коридоре.
— Он хрен знает где вот уже тридцать шесть часов! Ты все похерил! — шипел, как змея, Борынец.
— Может, он проводит время с какой-нибудь дамой?
— Ильгар говорил мне, что у него проблемы. Он не пришел на встречу.
— Не исключено, что он попал в следующий раунд взаимной мести.
— Очень весело, Забродов! Учти, что если Ильгар все еще в игре, ты должен отчитаться передо мной обо всех с ним контактах, — Борынец повесил трубку.
Забродов не любил, когда с ним разговаривали таким приказным тоном, всячески показывая свое пренебрежение, дескать, он, Илларион, жалкая мошка.
«Если Борынец возомнил, что он Бог, только потому, что служит в ФСБ, — подумал Илларион, в задумчивости вслушиваясь в мерный ход настенных часов, — то он глубоко ошибается. Неизвестно, куда делся этот Ильгар. Вроде, я достаточно неплохо поработал, разукрасил его так, что мать родная не узнает, и по идее он должен быть у них героем. Или это их не впечатлило, и они порубили его на куски, как и тех армян на стройке, а тело скинули в Москву-реку на прокорм ракам?»
Забродов оделся не включая света, проверил на всякий случай, застегнул ли ширинку, взял с собой пистолет и ключи от машины. Посмотрев в глазок, он убедился, что на лестничной площадке его никто не поджидает с ножом или куском арматуры, и после этого покинул квартиру.
