Ленинградский проспект, как и полагается крупной артерии Москвы, был запружен машинами. Сорокину оставалось только жать «газ» или «тормоз» и беречь свои нервы, потому что он никак не мог повлиять на ситуацию.
Сорокин курил и стряхивал пепел в открытое окошко, не желая себе признаться в том, что немного нервничает. Все-таки решил поехать один, побоявшись взять с собой помощников. Лишние языки ему не нужны, потом еще доложат какую-нибудь ахинею Прохоренко, и первой с плеч полетит голова Сорокина. За годы службы в милиции он прекрасно изучил этих «помощников», которые ради своего продвижения готовы шестерить за твоей спиной и охотно помогут развалить уголовное дело, только бы занять место повыше и нахапать побольше денег.
Полковник Сорокин в подобных закулисных играх никогда не принимал участия. Все-таки нехорошо подставлять людей и делать им гадости. Все это потом сказывается на карме, так называемый закон сохранения энергии и равновесия, причем сказывается в самый неподходящий момент. Сорокину такие сюрпризы были не нужны, поэтому он занимался исключительно своими делами.
За время, которое Сорокин простоял в пробке, он успел выкурить полпачки сигарет и принять массу звонков. Удивительное дело, мобильный телефон, молчавший утром, теперь разрывался от звонков. Доселе никому не нужный Сорокин почему-то теперь понадобился всем: и адвокатам, и пострадавшим, и родственникам обвиняемых. До поры до времени Сорокин отвечал на звонки, а потом, когда надоело до тошноты, взял и выключил мобильный телефон.
Сорокин сильно тревожился. Его все не отпускали предчувствия. Иллариону он, само собой, доверял, но вот тому армянскому бандиту, который согласился выдать своих бойцов, не очень.
С горем пополам Сорокин доехал до перекрестка Ленинградского проспекта с улицей Алабяна, после чего свернул налево. Он потянулся за очередной сигаретой, но вспомнил, что они закончились, и досадливо поморщился. Хотел он того или нет, но его руки дрожали, как у горького пьяницы, его охватило сильное беспокойство. На мгновение мелькнула мысль позвонить Забродову и попросить подстраховать его, но она так же быстро исчезла.
Перед тем как повернуть на улицу Маршала Бирюзова, полковник еще раз достал из кобуры пистолет, проверил, заряжен ли он, и сосчитал количество патронов. Он все же надеялся, что дело обойдется без стрельбы.
Сорокин остановил машину на углу улицы Народного Ополчения со стороны дворов. Во дворике было тихо и мирно. Начал накрапывать дождик. Сорокин вытянул перед собой ладонь, и на нее упало несколько капель.
Поправив куртку и проверив, не видна ли кобура, Сорокин неуверенным шагом, ощущая, как дрожь пробирает все тело, пошел по направлению к кафе «Эврика». Остановившись перед входом, полковник досчитал до десяти и потянул на себя дверь.
В кафе было многолюдно, и, похоже, кроме лиц армянской национальности, там больше никого не было. Когда в «Эврике» показался Сорокин, на него обратились многочисленные взгляды. Он пошел вглубь кафе, пытливо вглядываясь в лица, сопоставляя их с виденными на фотографиях.
Сорокин обнаружил только одного убийцу — Ашота Папазяна.
Он подошел к угловому столику, за которым сидел усатый армянин, который, судя по блюду со спагетти и куриными отбивными, еще не приступил к обеду, и достал удостоверение.
— Полковник МУРа Сорокин. Вы арестованы.
Ашот Папазян даже не шевельнулся.
Сорокин выхватил из кобуры пистолет и наставил его на Папазяна.
Упало несколько стульев. До того мирно почивавшие армяне ощерились стволами, наставленными на полковника.
— Поднимай свой зад, Папазян! Ты арестован! — Сорокин красноречиво посмотрел на присутствующих и взвел курок.
Папазян медленно поднялся из-за столика.
— Я тебе не скажу ни одного слова без адвоката.
— А кто сказал, что я буду с тобой разговаривать? — отрезал Сорокин.
Армяне, переглянувшись, убрали оружие. Огромнейшее напряжение схлынуло, и только сейчас Сорокин ощутил, что у него на спине взмокла рубашка, словно он бежал марафон. Он пятился задом, чтобы оставаться лицом к лицу к армянам. Папазян вышел из кафе.
— В машину, — скомандовал Сорокин.
Он надел Папазяну наручники и затолкнул его в салон на переднее сиденье. Полковник счел, что так будет лучше.
— Руки держи на виду, — приказал Сорокин.
Сев за руль, полковник завел двигатель и тронулся.
— Слушай, Ашот. Теперь ты мне должен рассказать, где твои приятели.
— Какие приятели? — Папазян сделал удивленное лицо. — У меня много друзей.
— Если у тебя дырявая башка, то я напомню. Где Геворк Давтян и Самвел Малакян?
— Я не знаю таких, гражданин начальник.
— Расклад простой, Ашот. Если ты будешь упираться, я прямо сейчас отвезу тебя к азерам. Я думаю, им есть о чем с тобой поговорить.
— Я никого не убивал!
Сорокин усмехнулся, видя, что до того невозмутимый Папазян заметно занервничал.
— Выбор за тобой. Ты получишь то, что заслужил или сдашь мне остальных, и я сделаю так, что ты сможешь уйти.
— Ты этого не сделаешь.
— Ты даешь мне имена, а я отправлю тебя в безопасное место.
Ашот Папазян расхохотался, словно Сорокин рассказал ему похабный анекдот.
— Не волнуйся, слух о том, что ты убийца разойдется широко, и даже в СИЗО ты не жилец. Сейчас не время для шуток, Папазян.
Сорокин делал паузы и старался, чтобы каждое его слово звучало веско и внушительно. Нахально-самоуверенное выражение лица исчезло.
Сорокин провел уже, по меньшей мере, около тысячи допросов, потому умел правильно и вовремя надавить или сыграть на нервах. Он не собирался сдавать Папазяна азерам, но выдуманная угроза оказалась действенной.
— Ты сможешь убедить азеров, что это не моя работа?
Сорокин достал мобильный телефон и на ходу, лавируя среди транспортного потока, позвонил Забродову.
— Да, полковник.
— Эдисон, слушай, Папазян этого не делал.
Только бы Забродов не сморозил какую-нибудь глупость. Но Илларион, вероятно, сообразил, что Сорокин находится в щекотливом положении, поэтому, как ни в чем не бывало, ответил:
— Я слышал другое. Где эта шкура?
Сорокин посмотрел на погрустневшего Папазяна.
— Бред. Он не убивал этих людей.
— Почему я должен тебе верить?
— Хотя бы потому, что я пытаюсь остановить резню на улицах. У меня есть наводка на настоящих убийц. Ты отсидишься денек, забудешь про Папазяна и получишь свое правосудие.
— Я буду ждать ровно день. Если ты не уложишься в срок, кое-кто заплатит. Мне плевать кто!
Закончив вызов, Сорокин спрятал сотовый телефон во внутренний карман куртки.
