Единственное, что минут за пять до появления старушки в саду, оборотень неожиданно принялся оглядываться по сторонам:
— Что за…
— В чем дело? — удивленно покосилась на него эльфийка.
— Не знаю… — мотнул головой оборотень. — Просто… Такое чувство… словно здесь кто-то есть… Хотя нет, уже все, — Шамит сник.
Хозяйка же между тем добавила:
— Только не шумите, а то Элиа уснула…
Мы медленно потянулись в дом.
Стоп! А откуда она имя темной узнала? Мы же вроде не говорили… Наверно, сама Элиа и сказала, перед тем как заснуть…
К полудню, когда Элиа проснулась, Аефа (так звали гостеприимную хозяйку) напоила ее бульоном, потом каким-то травяным отваром, от которого девушка опять задремала, а мы… Нам надо было решать, что же делать дальше. Нет, понятно, что Элиа нельзя ехать с нами, но… можно ли оставлять ее здесь?
Я, честно говоря, сомневался. Конечно, моя поисковая нить показала именно этот дом, но… Кто этих светлых знает?
Я бы еще долго размышлял, но Аэлин, молча проводившая Аефу взглядом, когда та понесла Элиа очередную порцию настоя, только вздохнула:
— Ей можно доверять. Я чувствую это…
Ну… Раз Страж что-то чувствует…
Следующая проблема возникла, когда встал вопрос о какой-нибудь… э… материальной благодарности за помощь. Старушка наотрез отказалась брать деньги. Я даже предлагал использовать их на покупку лекарств, но Аефа была непреклонна:
— Я ничего не буду брать, — отрезала она.
И что теперь делать? Ну, неудобно же как-то… Она, вон, даже Ташу конфетку дала (сейчас демоненок увлеченно перебирал разноцветные пузырьки, подсунутые ему Аефой, и пробовал на вкус их содержимое)…
Положение спас Шамит:
— Может… Вам чем по хозяйству помочь надо?
— Да нет… — удивленно протянула старушка. — Все в порядке… Хотя… На сарае… Крыша, кажется, прохудилась…
— Починим! — улыбнулся рыжий. — Пошли, Диран!
Ой, мама… А меня этому не учили…
После того, как хозяйка, указав нам с Шамитом фронт работ, ушла в дом, я тихонько поинтересовался:
— Шем, а… ты умеешь крыши чинить?
— В детстве пару раз видел, как отец это делал, — хмыкнул оборотень.
Умеет он обнадежить.
С самого начала все пошло наперекосяк. Сперва я нечаянно встал на полностью сгнившую доску и, когда та треснула прямо у меня под ногами, чудом не рухнул на землю (этим самым чудом оказался оборотень, рванувшийся вперед и успевший ухватить меня за ворот рубахи). Потом — многоликий, широко размахнувшись молотком, со всей дури ударил… по пальцу… Своему, я увернулся.
Прошипев что-то непечатное, рыжий воровато оглянулся по сторонам… На несколько мгновений его рука до локтя превратилась в лисью лапу, а еще через миг оборотень пошевелил абсолютно здоровыми пальцами (кровоподтек, расползшийся по ногтю, полностью исчез) и мрачно поинтересовался:
— Ну что, продолжим?
— Издеваешься?!
— А у тебя есть другие варианты? — хмыкнул оборотень. — Может, знаешь заклинание для ремонта крыши?
Я задумчиво почесал голову:
— Увы, нет…
— И чему только вас, принцев, учат?!
— Да уж не тому, как молотком махать! — огрызнулся я. — Хотя… Стоп! Я, кажется, знаю, кто может нам помочь!
А может и не может…
Уже через несколько минут я вновь сидел на крыше, на этот раз сжимая в руках толстый томик.
Микоши была занята. Серьезный лингвист, задумчиво грызя кончик самопишущего пера, неспешно листала тонкую брошюрку с яркой, разукрашенной всеми цветами радуги обложкой. Я успел разглядеть только первые руны «COSMOP…». В следующее мгновение ведьмочка, почувствовав, что кто-то открыл книгу, поспешно запихала брошюрку за рамочку портрета и, подняв голову, увидала меня, сварливо поинтересовавшись:
— Чего надо?
Так… Ну… Раз у нее плохое настроение… Надо поговорить о чем-нибудь отвлеченном. Птичках, рыбках, погоде…
— А… Что ты сейчас читаешь? — невинно хлопая глазками, поинтересовался я.
— Это серьезный философский труд! Вам не понять! — отрезала ведьмочка. — Так что ты хотел?
— Почему сразу «чего хотел»? Может, я просто интересуюсь, ну, например, развитием лингвистической науки.
— Не смеши меня! — фыркнула она. — Тебя в детстве, небось, предикативностью
[3]
и плюсквамперфектом
[4]
пугали!
Нормально! Да за кого она меня принимает?! Да я!.. Действительно таких слов не знаю…
— Диран, переходи к делу! — прошипел оборотень.
Гм… Ну, да… Точно…
— Э… Микоши, я… ну, в общем… Ты знаешь, как крышу чинить?
— Что?! — ведьма уставилась на меня как на идиота.
— Крышу знаешь, как чинить? — повторил я, все сильнее чувствуя, что она в принципе права… — Или может, заклинание какое-нибудь…
В конце, концов, она ближе к народу, чем я…
— Э… Диран, а ты в курсе, что починка крыш — это мужская работа?!
— Ну… — выдохнул я. — Я знаю… Но я думал… Что ты можешь… Или…
За моей спиной скептически фыркнул Шамит.
— Ох! — страдальчески закатила глаза лингвист. — Михшул, дай мне силы!
Ага, он даст. А потом догонит и еще раз даст. С размаху.
Микоши между тем вздохнула:
— Ладно, подожди, я сейчас, — и скрылась за рамкой портрета.
Интересно, а почему общение с оригиналом прошло нормально, а с портретом каждый раз чуть ли не на ножах? «Может, вся проблема в том, что у оригинала ты ничего не просил, а от портрета каждый раз ждешь помощи?».
Гм…
Следующее явление Микоши народу произошло минут через двадцать. Причем пришла она не одна, а с каким-то абсолютно квадратным парнем (футов шесть на семь, не меньше!), в выпученных глазах которого не было ни малейшего намека на разум.
— Знакомьтесь, мальчики, — прощебетала Микоши. — Это Марик. Марик, поможешь им?
— Умгум! — мрачно сообщил спутник ведьмочки и… вылез из картинки…
Первое впечатление не обмануло. Он действительно был оч-чень большим…
Вот это самое «Умгум» оказалось, надо сказать, самым широко используемым Мариком словом. Хотя нет, вру. Коронной Мариковой фразой, а заодно и самой сложной было «Берешь вот эту мархарину, ставишь к той мархарине и мархаришь молотком к мархаровой бабушке!»
