– Скажите, они что-то подмешивают в гель для душа? Или здесь что-то с водой, или…
– Что-о-о? – недоуменно протянула девушка, словно сомневалась, правильно ли она расслышала. На ее лице отразилось искреннее изумление. – С чего вы решили?
И я, путаясь в словах, почти оправдываясь, торопливо заговорила:
– Просто те вещи, которые происходят в Лабиринте… Они ведь ужасны. И мне не может это нравится… Ну никак не может…
– И тем не менее нравится… – закончила она за меня.
И хорошо, что закончила. Потому что сама я не смогла бы произнести это вслух. Даже просто кивнуть, соглашаясь, было трудно. Она улыбнулась той улыбкой, которой взрослый улыбается ребенку, когда тот спрашивает: почему самолеты летают, а крыльями не машут.
– Дело не в геле. И не в воде…
– А в чем же? – вырвалось прежде, чем я успела подумать. Господи, да я так обрадовалась, что получаю хоть какие-то ответы, что совершенно забыла об осторожности. – В музыке? Или что-то распыляют в воздухе? Или это какой-то гипноз? Почему я веду себя не так, как я, и чувствую себя не так, как я…
И снова она улыбнулась той самой взрослой улыбкой, и против воли я почувствовала себя несмышленышем.
– Дело не в музыке, не в геле и не в гипнозе. Дело в тебе.
Я застыла, не в силах переварить услышанное.
– Прежде чем оказаться в Лабиринте, – спокойно пояснила девушка, – все сдают тесты.
Я кивнула. Ну да, почти целый день убила, отвечая на вопросы, многие из которых были откровенно дурацкими. До сих пор помню, как плевалась и проклинала создателей тестов.
– И что же они показали? – с замиранием сердца прошептала я.
– Что вы можете работать в Лабиринте, – пожала плечами девушка. – А это значит, что у вас изначально есть определенные склонности.
Что?! Определенные склонности? То есть мне вот так – самой по себе – нравится, когда меня стегают плетью, когда рвут на мне одежду, когда почти насилуют? Когда я связана и беспомощна? Чушь и бред. Никогда раньше я не замечала за собой подобных… э-э-э… склонностей. Обычный горячий секс с Элвисом меня вполне устраивал! Память тут же услужливо подсунула несколько последних воспоминаний, заставляя признать, что и настолько ослепительного оргазма и крышесносной бури эмоций у меня с Элвисом не случалось. Получается, я просто не подозревала об этих самых «склонностях»? Нет. Такого просто не может быть. Это совершенно не укладывалось в голове. И поверить в подобное было куда труднее, чем сочинить еще несколько версий о том, как меня заставляют быть кем-то другим, одурманенным. Чем принять то, что это я и есть.
Девушка озабоченно посмотрела на часы.
– Вам пора, время.
Я машинально кивнула.
В этот раз меня не наряжали в кружевные панталончики и кофточки с юбочками, не приковывали к стульям или к потолку. Ошейник, кожаные напульсники и крепко связанные за спиной руки. Я сидела на полу, на коленях. И что-то мне подсказывало, что нежности сегодня не будет.
Сердце то колотилось, как сумасшедшее, то замирало от тайного предвкушения. В животе в такие моменты все сжималось словно от страха. Но это был не страх, я точно знала. Скорее веселый ужас, как на каруселях.
Я не понимала, сколько прошло времени. Наверное, много, потому что руки слегка затекли. Музыки не было, поэтому в полной тишине я сразу услышала их – знакомые шаги. Дверь распахнулась, и внутри сладко екнуло и оборвалось.
Шаги приблизились, он встал за моей спиной. Я судорожно облизала враз пересохшие губы, не смея пошевелиться. Он потянул вверх связанные за спиной руки, подняться на колени и уткнуться щекой в пол.
Тишину рассек хлесткий звук, ягодицу обожгло болью. Я дернулась, взвизгнув от неожиданности. Второй удар обрушился на вторую ягодицу. Потом еще удар, и еще… Сильные, быстрые, и … безумно возбуждающие. Кожа горела, каждый шлепок отзывался сладким спазмом между ног, низ живота наливался колючим жаром. От мгновенно вспыхнувшего желания, яркого, острого, почти невыносимого, грудь болезненно напряглась, соски съежились и заныли. В голове помутилось, разом пропали все мысли, кроме одной: только бы он не останавливался. Только бы он не останавливался… Я изгибалась, подставляясь под безжалостную мужскую руку, и вскрикивала, когда жгучие шлепки задевали промежность.
Шлепки внезапно прекратились, сорвав с губ разочарованный стон. Мужская рука проехалась между подрагивающих ягодиц, стиснула влажную горячую плоть. Я судорожно сглотнула, ожидая продолжения. На этот раз он с силой вонзил в меня два пальца. И задвигал ими, то раздвигая, то соединяя их, надавливая на доселе неизвестные точки внутри меня, и каждое прикосновение отдавалось невыносимо сладким спазмом. Я вся пульсировала, словно насаженная на его ладонь. Тело пылало, плыло в упоительном дурмане, приближаясь к пику ослепительного удовольствия.
И за пару мгновений до оргазма пальцы выскользнули из меня, не дав рассыпаться миллионами искр. Мужская рука грубо ухватила за волосы, потянула за них, заставив встать на колени. Но и эту боль тело впитало, добавив в сумасшедший коктейль наслаждения, бурливший внутри.
Я даже не поняла, как он оказался спереди. Его рука притянула мою голову, щеки коснулась возбужденная тугая плоть. Я повернулась и коснулась губами бархатистой кожи. Ничего. Ни отвращения, ни брезгливости. Только возбуждение и желание продолжать. Я разомкнула губы и лизнула, осторожно обвела головку языком. Мужчина вздрогнул и хрипло выдохнул сквозь зубы. И этот хриплый вздох прокатился колючими мурашками по коже, отозвался горячим спазмом между ног. Я провела языком вдоль увитого вздувшимися венами ствола, открыла рот и вобрала его в себя. Глубже, еще глубже… И словно по какому-то древнему наитию, неизвестно откуда взявшемуся знанию, задвигалась, ловя нужный темп. Все это было внове, волнующе, ужасно непристойно, и поэтому заводило. Мне нравилось, дико нравилось делать это: то впускать его глубоко, так что дышать нечем, то почти выпускать изо рта. Странно… Я никогда этого особенно не любила. А сейчас наслаждалась, ловя хриплые сдержанные стоны этого мужчины. Меня приводило в восторг, что рука, придерживающая и направляющая мою голову, слегка дрожит. Возбуждение пульсировало, дурманило, рассыпалось колючими сладкими искрами под кожей, било вином в голову.
Секунды ли, минуты, но он хрипло застонал, дернулся, теплая жидкость брызнула мне в рот. Рука, державшая голову, ослабла, я выпустила его плоть изо рта и непроизвольно облизала губы.
Он запрокинул мою голову, мягко поцеловал и… вышел. Какое-то время я не могла осознать, что это все. А потом мне стало нехорошо. Распаленное тело ломило от нестерпимого желания, по коже пробегали волны дрожи и жара, между ног пылал настоящий костер. И потушить его не было ни малейшей возможности: руки так и остались связанными за спиной. Скрючившись в комок на полу, я заплакала. Кажется, Лабиринт повернул ко мне свое настоящее лицо. И оно мне не нравилось. Здесь нет никому дела до моих желаний, лишь бы клиент был доволен. Мне, оказывается, просто повезло в те, первые разы. А теперь…
