– Доброе утро! – как ни в чем не бывало произнесла я.
Глеб Юрьевич поморщился. Аха! Оценил мой новый парфюм. Ну ладно, это еще не все сюрпризы. Я вылезла из-за стола и подошла к окну якобы для того, чтобы открыть жалюзи.
Тук-тук-тук! Каждый мой шаг вызывал на лице шефа гримасу боли.
– Яна, что с вами? – наконец, спросил он.
Я погоняла во рту жвачку и надула пузырь. А потом с громким хлопком его лопнула. А что, отличный ответ.
– А разве что-то не так, – я с деланным удивлением вскинула брови.
– Всё не так… – растерянно проговорил мой босс.
Слишком уж он был обескуражен. И выглядел потерянным. И что-то в глубине моей души дрогнуло. Я решила дать ему последний шанс.
– Глеб Юрьевич! А вы знаете, что я подала заявление об уходе?
– Ну да, знаю… – кажется, мой шеф взял себя в руки, по крайне мере его голос стал обычным деловито-ледяным. – Но ведь Маргарита Павловна сказала, что она все уладила и какое-то время мы можем на вас рассчитывать.
Угу. Она и уладила, не слишком считаясь с моими желаниями. А я его еще пощадить хотела. Ну уж нет. Пощады не будет!
Я уселась в свое кресло и закинула ногу на ногу. Позы, допустимые на рабочем месте, тоже не были нигде прописаны. Ай-яй-яй, какое упущение!
– Мы вернемся к этому разговору позже, – обескуражено произнес Глеб Юрьевич. – Все равно заменить вас пока некем, так что…
Не уточнив, что скрывалось за этим «так что», он скрылся в своем кабинете. Я осталась сидеть с видом победительницы. Что ж, на войне как на войне.
Весь день я работала спустя рукава. Нет, свои обязанности я выполняла, но вот как!
– Вам Глеба Юрьевича? – нараспев бросала я в трубку. – Повисите, па-ажалста на линии, сейчас узнаю, когда он сможет вам ответить.
Обнадежив собеседника, я бросала трубку на стол, дожидаясь, когда у человека лопнет терпение, и я услышу коротенькие гудки.
Договор с «Лисой инкорпорейтед» я тоже перепечатала. На всякий случай уточнив у шефа каждую букву в названии этой дружественной нам организации. Когда его лицо стало напоминать по цвету новенькую белую простынку, я все-таки закончила работу над документом.
К этому моменту рабочий день был уже давно окончен. И без знания психологии было понятно, что шеф готов вот-вот выйти из себя. Пока он сдерживался, ограничиваясь будничным перечислением моих недостатков, к которым относились медлительность, невнимательность, ну и еще пара десятков качеств.
Я приближала момент его взрыва, как могла. Случай «особо отличиться» представился, когда босс по селектору попросил меня принести чашечку кофе. Этого момента я ждала весь день.
С маниакальным удовольствием я приготовила идеальный напиток. Крепкий, насыщенный, без грамма сахара. Чуть-чуть подождала когда он остынет и, по доброте душевной, даже подула на него. Что я, зверь что ли какой?
Повиливая бедрами, обтянутыми тканью цвета взбесившегося поросенка, я важно прошествовала в кабинет.
– Ваш кофе, – улыбнулась я и, сделав пару шагов, неловко оступилась, выплеснув все содержимое чашки на сверкающую белизной рубашку шефа.
Вот оно! Взрыв! Фейрверк! Извержение!
– Да что вы… да как вы… да почему же… – от возмущения Глеб Юрьевич не мог подобрать слова.
Он выскочил из-за стола и в мгновение стащил с себя испорченную одежду. Бросив на меня гневный взгляд, он забежал в свою личную уборную, скрытую в углу кабинета. Дверь в свое личное пространство он оставил открытой. И я могла наблюдать за всеми его действиями. Вот он открывает воду, застирывает несчастную рубашку, вот мышцы играют и перекатываются под безупречно ровной кожей…
Вот он выходит, держа злополучную рубашку в руках и рассматривая ее на просвет – не осталось ли пятна.
Забыв о правилах приличия, я раскрыв рот пялилась на полуобнаженного шефа. А посмотреть там было на что! По какому-то недоразумению этому сухарю досталась роскошная фигура покорителя женских сердец. Эх, эти широкие плечи и сильные руки никак нельзя прятать под скучными пиджаками. Нет, их надо демонстрировать открыто и смело. С подиумов, обложек глянцевых журналов, экранов телевизоров… Но уж точно не показывать поздно вечером в кабинете слабонервным сотрудницам.
– Садитесь, Яна, – он указал мне на кресло, словно бы ничего особенного не произошло и никаких голых торсов перед моим носом не маячило. – Давайте поговорим. Что случилось? И по какому поводу этот бунт?
Глава 11
Бунт? Вот, как, значит, он для себя это определяет? Что ж, пускай так оно и будет. Бессмысленный и беспощадный. Нет, в моем восстании смысл то уж точно есть. Но щадить я никого не буду! И пусть он продолжает стоять напротив меня без рубашки, демонстрируя свой идеальный торс. В конце концов, мне нечего терять кроме своих оков.
– Глеб Юрьевич, вы создаете нечеловеческие условия труда для своих секретарей! – выпалила я. – У вас невозможно работать! Вы хамите и критикуете, критикуете и хамите, а потом опять критикуете!
Глаза моего шефа изумленно округлились, брови поднялись, образовав миленький домик. Он что, правда, до этого момента не подозревал, что его считают исчадьем ада? И даже сверхбыстрая смена сотрудниц у него в приемной не наводила на такие мысли?
– Послушайте, я не понимаю, – произнес он, стараясь взять себя в руки. – Все мои требования абсолютно адекватны и не выходят за рамки трудового законодательства…
С каждым его словом мое возмущение крепло. Рамки, значит? Требования адекватные?
– Ну конечно… сменить туфли, убрать помаду, переделать отчет восемьдесят раз, изготовить пару сотен открыток… Куда уж адекватнее! У нас же в городе нет больше ни одной типографии! Одна я осталась! И вы с ножницами, – с азартом продолжила я.
Он молчал, а я продолжала:
– А ваша предыдущая секретарь? Она поздравила меня с прибытием в ад!
На его лице отразилась крайняя степень удивления. Видимо, самому ему это место адским не казалось. Но он все-таки сказал:
– Ваша предшественница была крайне нерасторопна, невнимательна, она…
Услышав знакомые слова, я больше не могла себя сдерживать.
– Вот! – закричала я. – Это все, что вы можете сказать о тех, кто, между прочим, приходит на работу на час раньше, двадцать раз в день варит вам идеальный кофе, спасает от назойливых звонков! А дела я у нее приняла в идеальном порядке!
– Ну да, в последнее время она действительно стала справляться лучше…
– А потом сбежала! И я бы сбежала! Если бы не неустойка…
Стоило мне перейти на повышенные тона, и взгляд моего начальника стал рассеянным. Наверное, никто раньше не позволял себе кричать на него. Но меня уже было не остановить. И, к сожалению, несло меня совсем не в ту степь.
