Нет, мне не по себе потому, что все время кажется, что я и в самом деле веду Юрия Витальевича знакомиться с моей семьей. Потому что мне постоянно приходится напоминать себе, что он – посторонний. А еще потому, что все так запуталось и иногда мне самой уже кажется, что не такой уж и посторонний. И теперь я боюсь, что могу заиграться. Или уже заигралась?
А вот он невозмутим и неизменно ироничен:
– Здесь? Но здесь только торговый центр. Только не говори, что ты поселила несчастную старушку в павильоне!
– Бабушка живет вон там, – я махнула рукой влево, в ту сторону, где возвышались многоэтажки.
– А почему тогда ты хочешь, чтобы мы остановились здесь?
– Потому что я собираюсь показать бабушке вас, а не вашу машину! – Я нервничала, и это наверняка было заметно. И от этого я нервничала еще больше.
– Тебя. Правильно говорить – тебя, – поправил меня Юрий Витальевич.
Ах да! Мы теперь временно на «ты». Это логично. Бабушка не поняла бы, если бы друг другу выкали. И я признаю, что тут Юрий Витальевич совершенно прав. Но одно дело – признавать, и совершенно другое – произнести «ты» вслух. Я и не произношу, всячески стараясь вообще никак к нему не обращаться и составлять нейтральные конструкции.
– Она наверняка уже высматривает нас в окно. А так все правдоподобно. Мы подойдем со стороны остановки.
Юрий Витальевич обошел машину, достал из багажника фрукты и букет цветов. И я поняла, что обречена. Теперь, даже когда пройдет много лет, я выйду замуж и рожу детей, мне придется прятать от бабушки свою настоящую семью и делать вид, что все еще встречаюсь с Юрочкой. И ведь он это нарочно!
– Почему ты так смотришь? – видимо, эти мысли отразились у меня на лице. – Не мог же я прийти с пустыми руками!
Не мог. А вот угадать с букетом – смог. Скромный букетик – белые хризантемы и мелкие голубенькие цветы. Очень мило. А ведь он запросто мог позволить себе купить букетище из миллиона раз – такой, чтобы бабушка всплеснула руками и пошла переписывать звещание в его пользу. Но не сделал этого. И дело тут не в стесненности в средствах. Он вообще когда-нибудь ошибается?
Я глянула на часы.
– Надо поспешить. Бабушка не любит, когда опаздывают. Особенно когда ей не терпится увидеть моего кавалера.
26
– Зачем вам это все?
Наверное, сейчас не лучшее время для выяснения отношений. До бабушкиного дома – всего несколько минут ходьбы, и нормального разговора все равно не получится. И все-таки мне важно это знать. Трудно сказать, почему, но – важно.
– Ну как же? – Юрий Витальевич делает вид, что не понимает. – Должен же я спасти вас от армии Боренек!
Ясно. Он как всегда отшучивается. И это начинает как-то особенно раздражать. Хотя раньше вроде бы мне было все равно. Или раньше тоже раздражало?
– Когда это вы успели так задолжать? – буркнула я.
Он остановился и развернулся ко мне – и то и другое слишком резко. Я по инерции сделала еще пару шагов перед тем, как остановиться, и мы чуть не столкнулись – оказались слишком близко. Ближе, чем следовало. Так мне точно было некомфортно.
А еще некомфортнее было от того, что сейчас он смотрел, совсем не улыбаясь, очень серьезно. И я вдруг поняла, что больше не хочу никаких ответов.
– Бабушка нас видит! – предупредила я на всякий случай.
Это было правдой – она уже стояла у окна и, сложив руки на груди, смотрела на нас, явно умиляясь картине.
Юрий Витальевич сориентировался моментально – в одно мгновение оказался рядом со мной, переложил цветы и фрукты в одну руку, а вторую водрузил мне на талию. Но, видно, этого ему показалось мало – тотчас же я ощутила его дыхание на своей щеке, а потом кожу обожгло прикосновением губ, коротким, но таким жарким, что в легких вдруг сразу стало мало воздуха. А как вдыхать новый, я, кажется, забыла.
Нет, ну так совсем не годится. Я не должна на него так реагировать.
– Я вас задушу, – прошипела я, как только воздухоснабжение организма было восстановлено. К счастью, мы уже подошли достаточно близко к подъезду, чтобы попасть в «слепую зону», и бабушка нас не видела. Так что поддерживать нашу идиллию не было никакой необходимости.
– В объятиях, я надеюсь? – спросил он.
– Ага, мечтайте!
Мы вошли в подъезд, и Юрий Витальевич прямой наводкой отправился к лифту.
– Третий этаж же! – я бы, конечно, поднялась по лестнице.
– И вы хотите, чтобы я с такой тяжестью шел пешком? – возмутился он.
Кажется, пора сдаться. Просто признать, что в ближайшие часы всем управляет он.
В лифте почему-то было очень тесно. Казалось, огромный Юрий Витальевич заполнил его целиком. И маленькой мне стало некуда деваться. И взгляд отвести тоже стало некуда – он все время натыкался на моего босса. То падал на губы – заставляя вспоминать их жар и зачем-то угадывать, какие они на вкус. То скользил по шее вниз – к вороту рубашки, спотыкался о пуговицы, и я отчаянно сожалела, что невозможно двигаться дальше и ниже. То останавливался на руках, сжимающих букет и корзину с фруктами, и мне приходилось думать о том, что руки у него красивые – с длинным пальцами и аккуратными лунками ногтей. А еще наверняка – сильные… Я почувствовала это, когда он приобнял меня за талию.
Как это я не замечала, что лифт в бабушкином доме такой медленный. Еле ползет!
– Мне кажется, или ты смущена? Точно, покраснела! Это отчего? – Юрий Витальевич и не собирался проявлять деликатность! Да он наверняка не знает, что это такое!
– Вот еще! Просто жарко. И душно. Отвратительная погода!
Когда лифт, дернувшись, остановился и створки поползли в стороны, я с облегчением вздохнула. Надеюсь, фаршированные перцы отвлекут босса от моей персоны. В конце концов, раньше это срабатывало.
27
– Здравствуйте, Юрий!
Бабушка встретила нас в своем самом нарядном «новогоднем» платье, к которому была приколота огромная брошь с рубином – тоже самая нарядная. Ничего себе, да она и губы подкрасила! Боренька такой чести ни разу не удостаивался. Умеют же некоторые выбивать себе привилегии. Даже не особенно стараясь!
Приняв цветы, бабушка зарделась.
– Ну что вы, не стоило, – залепетала она, пунцовея щеками.
И я с ужасом поняла, что мои подозрения по поводу нашего с «Юрочкой» несовместного будущего были более чем обоснованными. Теперь мне до конца жизни придется скрывать от бабушки печальную правду.
– Ну, гости дорогие, прошу за стол. Как говорится, чем богаты…
Бабушка подхватила вазу и упорхнула ставить в нее букет. Такой счастливой я ее давно не видела.
Мы прошли в гостиную, и я ахнула: такого приема Боренька ни разу не удостаивался. И я не уверена, что удостаивался хоть кто-нибудь! Из недр серванта даже был извлечен дорогущий столовый сервиз. До сегодняшнего дня я думала, что он выполняет чисто декоративную функцию и никому никогда в голову не придет с него есть. А вот довелось! Неужели бабушка действительно так отчаянно мечтает сплавить меня замуж? Чем же я ей мешаю на свободе?
