– Слава богу, – облегченно пробормотала я.
Надо же, обошлось без жертв. Такое просто не укладывалось в голове. Правда, лагерю все равно был нанесен изрядный ущерб, хотя он и не затронул человеческие жизни. Хейден был сильно раздосадован тем, что налетчиков не засекли еще на подходах к Блэкуингу. Его рана требовала срочного медицинского вмешательства. Всем остальным будем заниматься потом.
– Не могу поверить, что вообще никто не пострадал, – тихо сказал Хейден, буквально читая мои мысли.
– Я не говорил про «вообще никто», – пожал плечами Кит. – Нескольких человек ножичками полоснули. Другим по физиономии съездили. Я их уже отправил к Докку. Так что у него сейчас горячее время.
– Легко отделались, – кивнул Хейден.
Обитатели лагеря не расходились, словно ждали его распоряжений. Я вдруг вспомнила, что Хейден по-прежнему держит меня за руку. Но сейчас этого никто не замечал.
– Так, друзья. Если никто из вас не пострадал и не нуждается в помощи Докка, возвращайтесь по домам и ложитесь спать. Те, кто дежурит, продолжайте дежурить. Вы обеспечиваете лагерю спокойный сон. Сохраняйте бдительность. Это относится ко всем.
Голос Хейдена звучал властно, но с несомненным уважением к своим подопечным. Неудивительно, что после всех недавних событий, включая и сегодняшний налет, ему продолжали доверять. Люди стали расходиться, исчезая в темноте. С нами остались только Кит и Дакс.
– Командир, наша помощь в чем-то требуется? – спросил Дакс.
– Нет, – покачал головой Хейден. – Вы сделали все, что надо. Спасибо, парни.
– Всегда рады, дружище. До встречи, ребятки, – кивнул нам Кит и зашагал домой.
– Хейден, шкуру себе заштопай. Вон сколько кровищи из тебя вылилось…
Укоризненно покачав головой, Дакс тоже двинулся к себе.
Мы с Хейденом остались вдвоем. Я целиком разделяла мнение Дакса.
– Пустяк, – отмахнулся Хейден, заставив меня нахмуриться.
– Хейден, это не просто царапина, которую можно оставить без внимания.
Естественно, полная потеря крови ему не грозила, но мне не нравилось беспечное отношение к подобным ранам.
– Ты же слышала: Докк сейчас занят, – напомнил Хейден, пытаясь погасить мою озабоченность. – Не волнуйся, все само затянется.
– Не говори глупостей. Нужно наложить швы. Я могу это сделать сама.
Сказанное не было бахвальством. Мне доводилось зашивать похожие раны, и я не разучилась это делать.
Хейден недоверчиво посматривал на меня и хмурился.
– Ты уверена?
– Разумеется. Или ты боишься, что я вышью «Грейс» вдоль твоей раны? – усмехнулась я.
Мне было приятно, что Хейден тоже усмехнулся и сжал мне руку.
– Кто тебя знает…
Я заулыбалась еще шире и покачала головой:
– А если я пообещаю не делать этого, ты согласишься? Чем раньше мы обработаем твою рану, тем лучше.
– Уговорила. Идем.
Я снова улыбнулась, и мы пошли к больнице. После бегства грейстоунских налетчиков в лагере наступила удивительная тишина. Первоочередной моей задачей было обработать и зашить рану Хейдена, а потом уже думать обо всем остальном. Тем для раздумий хватало: Джоуна, грейстоунский парень, которого Хейден едва не убил, и, конечно же, мое отношение к случившемуся между Хейденом и мною.
Я всерьез намеревалась провести эту ночь отдельно от него, но едва в лагере запахло опасностью, все мои прежние умопостроения рухнули. То, что вызывало замешательство и неуверенность, вдруг предстало в более широкой и ясной перспективе. Наша совместная жизнь не была гладкой, но угроза вторжения сразу выявила два главных момента: безопасность Хейдена и нашу взаимная любовь. Наша размолвка – просто эпизод, и со временем у нас все наладится. Страх перед неизвестной угрозой помог мне это осознать.
– Поверить не могу, что они просто взяли и свалили, – тихо произнес Хейден, отвлекая меня от этих раздумий.
– А я могу.
– Почему? – удивился Хейден.
– Потому что Джоуна эгоистичен и ценит свою шкуру. Когда я наставила на него пистолет, он предпочел дать сигнал к отступлению, а не умирать.
– Но ты бы не выстрелила в него, – заключил Хейден.
Я покачала головой:
– Сомневаюсь, что я решилась бы на такое.
До больницы оставалось совсем немного. Хейден сжал мне руку. Даже зная, что брат без колебаний убил бы меня, зная о его жестоком и наплевательском отношении ко мне, я бы не смогла выстрелить в своего последнего близкого родственника.
– Понимаю, – ответил Хейден.
Больше он не произнес ни слова. Мы подошли к двери больницы. Не выпуская моей руки, Хейден открыл дверь, пропустил меня вперед и сам вошел следом. Я чувствовала, что он напряжен. В больнице было шумно, стоял гул голосов. Чем ближе к месту, где Докк возился со своими пациентами, тем отчетливее становились возбужденные голоса. Пациентов было всего пять, с ранами разной степени тяжести. Докк сновал между ними. Хейден вдруг напрягся еще сильнее и зарычал. Я перехватила его сердитый взгляд. В углу, на койке, неподвижно лежал тот самый избитый, окровавленный грейстоунский парень.
– Хейден.
Я попыталась утихомирить его злость и слегка дернула за рукав, пытаясь увести в другой конец помещения. Но Хейден будто прирос к месту.
– Хейден, – повторила я.
Хейден вперился взглядом в своего недавнего противника. Грудь парня медленно поднималась и опускалась, но лицо было разбито до такой степени, что я не знала, переживет ли он ночь. Докк занимался своими людьми и к нему не спешил.
– Грейс, я не могу спокойно на него смотреть, – признался Хейден.
– Можешь. Он меня не покалечил.
– Дело не в этом, – процедил сквозь зубы Хейден.
– Хейден, посмотри на меня, – спокойно, но твердо попросила я. Он с неохотой повернулся ко мне. – Клянусь тебе: я совсем не пострадала. Пожалуйста, не думай об этом. Давай займемся твоей рукой.
Чувствовалось, в уме Хейдена и сейчас еще прокручиваются эпизоды поединка. Глаза из-под насупленных бровей смотрели зло и напряженно, дыхание было чаще обычного. Я крепко сжала его руку и потянула к себе, надеясь уговорить пойти со мной. Хейден нехотя подчинился и позволил увести себя в другой конец, где стояла единственная койка. Стеллажи и шкаф с лекарствами отгораживали ее от остального помещения.
– Садись, – велела я, подводя Хейдена к койке.
Он все с той же неохотой сел. Чувствовалось, он на пределе.
– Я сейчас принесу все, что нужно.
Хейден молча кивнул. Я покинула закуток. Увидев меня, Докк приветственно махнул рукой. Он заканчивал накладывать швы на чью-то рассеченную бровь.
