– Вполне сносно, – ответил я.
Я соврал. Даже в эти благословенные минуты, в тишине нашей хижины, я ощущал густую, давящую тьму, что накрыла лагерь. Столько погибших. А я ведь обещал заботиться об их безопасности. Получается, я не выполнил обещание. Грейс была единственной силой, не дававшей мне распасться в прах, хотя моя душа вся уже была в трещинах.
Грейс недоверчиво поглядывала на меня. Мои слова ее не убедили. Она собралась заговорить, но я ее опередил.
– Грейс, я очень ценю твою заботу, но сейчас просто не хочу обсуждать случившееся.
Я старался говорить спокойно и даже непринужденно. Ни в коем случае не хотел заткнуть ей рот. Просто такой разговор нарушил бы мое хрупкое душевное равновесие, за которое я хватался, как за соломинку. Не мог я сейчас говорить о недавней бойне. Потом, но только не сегодня.
– Хорошо. – Грейс болезненно поморщилась. – Но если передумаешь…
– Тсс. – Я закрыл ей рот поцелуем. – Знаю.
Грейс попыталась спрятать досаду и даже постаралась ободряюще улыбнуться, после чего откинула одеяло и легла.
– Ложись, – позвала она, похлопав по матрасу. – Тебе надо выспаться.
Я не стал спорить и тоже лег. Руки сами потянулись к Грейс. Я прижал ее к себе. Наши ноги переплелись. Ее голова улеглась мне на плечо. Наши тела идеально сомкнулись, что не переставало меня удивлять. Грейс прижалась лицом к моему плечу, ее руки приятно согревали мне грудь.
Я бы мог лежать так целую вечность, безмерно наслаждаясь одним присутствием Грейс, самим ее существованием. Этого бы мне хватило до конца жизни… если бы окружающий мир позволил бы такую роскошь.
– Спокойной ночи, Хейден, – пробормотала она, нежно поцеловав меня в шею.
– Спокойной ночи, Грейс, – шепотом ответил я, погладив ее по спине.
Я чувствовал, как она засыпает, будто растворяясь в моем тепле.
Мне было не заснуть. Мысли бомбардировали меня со всех сторон, а я им даже не противился. Попытки сосредоточиться на ритмичном дыхании Грейс не удались. В уши хлынули крики умирающих. Я чувствовал их боль и отчаяние. Тогда я попытался войти в успокаивающее тепло тела Грейс, прильнувшего к моему, но меня обжигало пламенем недавних пожаров. Я сделал новую попытку, представив ее прекрасное лицо. Оно ускользало, сменяясь безучастными лицами погибших. Их мертвые глаза смотрели на меня с упреком. Это было только начало пытки.
Сегодня погибли двенадцать жителей Блэкуинга.
Двенадцать человек, заботу о безопасности которых я брал на себя.
Двенадцать человек, которых я подвел.
Я зажмурился, крепче прижал к себе Грейс, но ум настолько был переполнен недавними событиями, что я почти не чувствовал ее. В животе разрастался тугой узел.
Я заслуживал эти мучения.
В какой-то момент руки сжались в кулаки. Тело одеревенело. Казалось, оно противится успокоительной близости спящей Грейс. Мазохист во мне жаждал страданий. Жаждал отгородиться от нее и скрыться во тьме. Только в самой глубине души я, наоборот, отчаянно цеплялся за Грейс, отбиваясь от налетающих демонов.
Мысли продолжали терзать мой мозг. Тело дернулось, и я с удивлением обнаружил, что медленно и осторожно, стараясь не разбудить Грейс, высвобождаю свои ноги, готовясь встать. Я действительно встал, укрыл Грейс и соорудил из одеяла валик, маскируя свое отсутствие. Взглянув на нее еще раз, я напряженно выдохнул и пошел к столу.
Стул подо мной громко скрипнул. К счастью, скрип не разбудил Грейс. Чиркнув спичкой, я зажег свечу на столе. Потом достал дневник, ощупью найдя его в ящике, и открыл на одной из последних страниц. Я вспомнил, когда в прошлый раз вписывал сюда имя последней жертвы. Как мне тогда не хотелось, чтобы в списке появились новые имена. А они появились. Целых двенадцать.
До сих пор я заносил сюда имена жертв налетов и вылазок. Но эти двенадцать погибли совсем при иных обстоятельствах. Я не имел права скрывать, при каких именно, и потому, отступив от имени тогдашней жертвы, я написал непривычное для лагеря слово: «Война».
Ручка сама выводила имена и фамилии жертв, а перед глазами вставало лицо каждого. Их я запомню до конца жизни, и столько же будет сохраняться чувство вины перед ними.
Я выписал в столбик двенадцать имен, запечатлев их в этом жалком подобии исторической хроники.
Джим Раттер
Барт Грегори
Энни Джейкобс
Келлан Йорк
Трэвис Хендрикс
Джасмин Россберг
Фред Смит
Квентин Брукс
Джулиан Редфилд
Саванна Хилер
Нед Таунсенд
Роберт Андервуд
Я продлил свои терзания, листая прежние страницы и перечитыва покрывавшие их имена. Ручка подрагивала у меня в пальцах. Дюжина записанных имен лишь усилила внутреннее напряжение. Я находился на грани срыва и не мог отделаться от жуткого предчувствия, что дальше будет только хуже.
На плечи мне опустились руки Грейс, и я подпрыгнул от неожиданности. Ее ладони мягко надавливали, стараясь прогнать напряжение из мышц. Я был так поглощен своими мыслями, что даже не заметил, как она подошла. Грейс прижалась к моей спине и стала целовать шею. Ее губы оставляли жаркие следы.
– Хейден… – смущенно произнесла она и тут же умолкла.
Конечно, ей было тяжело застать меня в таком состоянии.
Я молчал, а ее руки осторожно разминали мне плечи, убирая мышечные спазмы. Я вздохнул и попытался уйти в это приятное ощущение, но не смог. Руки Грейс опускались ниже. Она обнимала меня со спины, крепко прижимая к себе.
– Пошли спать, – предложила она, чмокнув меня в плечо.
Грейс, конечно же, видела открытый дневник. Я не стал его закрывать. Зачем? Она и так догадалась, чтó я туда записываю.
– Не могу заснуть, – ответил я.
Меня окутывало тепло, исходящее от тела Грейс. Она по-прежнему обнимала меня. Ее дыхание согревало мне шею. Ее губы так и застыли на моем плече. Я потянулся и тронул ее предплечье. Я не собирался уходить из-за стола, противясь желанию крепко ее обнять и раствориться в ее успокаивающих прикосновениях.
– Я знаю, чтó ты делаешь, – вдруг сказала она.
– И что же я делаю? – спросил я, смягчая жесткий вопрос поглаживанием по руке.
– Винишь себя.
Я не ответил, молчаливо подтвердив ее догадку. Она была права.
– Хейден, это не твоя вина, – твердо заявила Грейс.
Вздохнув, она разомкнула руки и встала рядом со мной. Потом взяла меня за руку и заставила подняться со стула.
– Ты мне, конечно, не поверишь, но это так, – убежденно сказала она. – Сегодня ты только и занимался тем, что спасал жизни.
