– А мне все равно, что я не обрела покрывало, – говорит Марта.
Все остальные потрясенно воззряются на нее.
– Да что тут такого? – Она небрежно пожимает плечами. – По крайней мере теперь я могу не бояться, что умру во время родов.
У всех делается шокированный вид, но никто с нею не спорит. Что тут скажешь? Это чистая правда.
– А я думала, что меня выберут, – признается Люси.
– Кто? – Пэтрис приподнимается на локте, желая услышать любопытные подробности.
– Рассел Питерсон, – шепчет Люси с таким видом, словно ей больно даже просто произносить его имя.
– А почему ты считала, что он дарует тебе покрывало? – спрашивает Хелен, давая кусочек сушеного яблока своей горлице, которую она назвала Голубушкой. – Ведь все знают, что он давно сох по Дженне.
– Потому что он сам мне так сказал, – шепчет Люси.
– Ну да, как же. – Пэтрис картинно закатывает глаза, показывая, что не верит ей.
– Она говорит правду, – подтверждаю я. – Я видела их вместе на лугу.
Люси переводит взгляд на меня, в глазах ее стоят слезы.
Я пытаюсь выкинуть из головы эту картину – она лежит под дубом, обратив очи к Богу, а Рассел пыхтит над ней и шепчет пустые обещания, которые вовсе не собирается выполнять.
– А что там делала ты? – спрашивает Пэтрис, явно желая порыться в чужом грязном белье.
– Я была с Майклом, – отвечаю я. – Мы все время встречались именно там.
– Именно так, как и говорила Кирстен, – шепчет одна из девушек.
– Нет… никогда. – Я поднимаю голову, чтобы посмотреть, кто это сказал. – Совсем не так. Мы были просто друзьями, вот и все. Так что, получив покрывало, я удивилась не меньше вашего. И до самого последнего момента была уверена, что это либо Томми Пирсон, либо мистер Фэллоу.
– Против Томми я бы не возражала, ведь у него по крайней мере все зубы на месте, но Хрыч Фэллоу… – Элли морщит нос.
Нанетт тыкает ее локтем, кивком указывая на Гертруду, но сама Герти делает вид, что не слышит. Грустно, что ей пришлось научиться так хорошо притворяться.
Следует неловкое молчание. Я пытаюсь придумать что-нибудь, чтобы отвлечь их внимание, но тут Гертруда говорит:
– Мои родители назвали это чудом. Ведь не каждый день девушка, которую обвиняли в непотребстве, получает покрывало. – Ее прямота явно обезоруживает всех. Мы смотрим на шрамы на ее пальцах, и мне хочется сказать, что никакое это не чудо, что она достойна лучшего, но она права. За всю историю округа никто никогда не даровал девушке, обвиненной в каком-то преступлении, тем более в таком серьезном, как непотребство, покрывало.
– Смешно, – говорит Гертруда, но на лице ее нет ни тени улыбки. – Хрыч Фэллоу выбрал меня по той же самой причине, по которой этого не сделал никто из парней.
– Что ты хочешь этим сказать? – спрашивает Хелен.
Герти делает глубокий вдох.
– Приподняв мое покрывало и целуя меня в щеку… Фэллоу больно ущипнул меня между ног и прошептал: «Непотребство – это самое оно».
Я чувствую, как к лицу моему приливает кровь.
Наверное, то же самое чувствуют и остальные, потому-то и воцаряется гробовое молчание.
Что бы ни было изображено на той литографии… я знаю: подобного наказания Гертруда Фентон не заслужила… и наверняка во всем виновата Кирстен.
Глава 21
Перенеся в становье такое количество дров, что хватит на месяц, мы начинаем складывать их в поленницу под навесом кладовой, и тут с восточной части поляны до нас доносятся крики. Побросав поленья, мы бежим на помощь, но то, что предстает нашим глазам, вызывает у меня одновременно и недоумение, и страх.
Девушки, имеющие покрывала, выстроились в ряд позади Равенны, держась за руки, словно для того, чтобы создать какой-то барьер. Равенна стоит, воздев руки к небу, мышцы ее напряжены, вены на шее вздулись, по лицу течет пот – впечатление такое, словно она держит невидимый мяч и дрожит под его весом.
– Продолжай, – говорит Кирстен.
– Что она делает… что тут происходит? – шепчет Марта.
– Заткнись, дура, – шипит одна из девушек-невест из-под окутывающего ее лицо покрывала. – Она заставляет солнце зайти.
Пэтрис передает ее слова – как будто мы все не слышали их сами.
– Она думает, будто заставляет солнце садиться.
– Может, так оно и есть, – шепчет Хелен, уставясь на эту картину в благоговейном страхе.
– Сегодня солнце и впрямь садится раньше, чем вчера, – добавляет Люси.
Они смотрят, как Равенна пыхтит, напрягается и потеет, и по их глазам я вижу – именно этого они и ждали. Таким они и представляли себе год благодати.
Я хочу объяснить им, что солнце каждый день будет садиться раньше до самого зимнего солнцестояния, но даже мне становится не по себе.
Когда солнце наконец исчезает из виду, Равенна в изнеможении падает, мокрая от пота. Девушки тут же окружают ее, помогают подняться с земли, похлопывают по спине, поздравляют.
– Я знала, что ты сможешь это сделать. – Кирстен расплетает косу Равенны и вынимает из ее волос красную шелковую ленту. И я определенно чувствую облегчение. Как же здорово, наверное, чувствовать, как вечерний воздух проходит через твои волосы, думаю я, но дело не только в этом – я вижу, что девушек связывают непоколебимая решимость и общая цель.
Равенна опускается на колени, чтобы помолиться, и девушки-невесты делают то же самое.
– Избави нас от зла. Да выгорит во мне это волшебство без остатка, дабы я смогла вернуться домой, очистившись и став достойной твоей милости и твоей любви.
– Аминь, – шепчут невесты из-под своих покрывал.
Они стоят на коленях, босые, обратив очи к Богу, и, омытые золотым светом заката, кажутся чем-то неземным. Как будто они более не девушки, а женщины, стоящие на пороге обретения особой силы. Своего волшебства.
Я пообещала, что не поддамся суеверию, не позволю себе поверить в выдумку, но тогда почему же я дрожу?
Глава 22
Ужин у костра проходит в напряженном молчании. Каждая из двух групп держится за свои секреты. Мне хочется, чтобы все мы открыто высказали друг другу претензии и потом работали сообща, но этого явно не произойдет, пока здесь верховодит Кирстен.
– Чего уставилась? – спрашивает Кирстен.
Я быстро отвожу взгляд.
Кирстен что-то шепчет Дженне, Дженна Джессике, Джессика Тамаре, и я уверена – они говорят обо мне. Не знаю, что за ложь она пытается им внушить, какую обидную кличку придумала для меня, но они определенно задумали какую-то пакость.
Из леса доносится стон, от которого у всех перехватывает дыхание.
