– Надеюсь, что тогда еще не будет поздно для всех вас, остальных. – Кирстен начинает ходить вокруг костра. – Все, над чем вы работали… что вы строили… – говорит она, опрокинув подставку для стряпни. – Все это лишено смысла.
– О нет, – выпаливаю я. – Это вовсе не лишено смысла. Ты определенно получила немалую пользу от плодов нашего труда.
Кирстен смотрит на меня с такой злобой, что по телу бегут мурашки.
– Комфорт и сытость не помогут нам обрести волшебство. Мы здесь затем, чтобы страдать, чтобы избавиться от яда, скопившегося внутри нас. – В свете костра ее глаза блестят – неистово и грозно. – Мы здесь, потому что Ева ввела Адама во искушение. Отравила его спелым плодом. Если мы не используем все свое волшебство, вы знаете, что вас ждет. Вы знаете, что случается с девушками, которые, вернувшись после года благодати, продолжают держаться за старое – их отправляют на виселицу… или еще хуже.
По толпе пробегает дрожь, дрожь страха… и я тоже дрожу.
– А что, если Тирни права? – доносится из задних рядов голосок Нанетт. Ее кровать по-прежнему стоит рядом с моей. – Что, если все дело в нашем воображении или в какой-то хвори?
Вместо того чтобы взорваться и выплеснуть скопившийся гнев, Кирстен вдруг становится пугающе спокойной.
– Ты говоришь это из-за ее непотребных снов?
Я оглядываю девушек, сидящих вокруг костра, гадая, кто из них донес на меня, но сейчас есть проблемы и поважнее.
– Неужто вы не видите, что она делает? Забивает вам головы нечестивыми мыслями. Пытается отвлечь от того, что вы должны сделать. В ней же нет ничего особенного. Она даже не смогла удержать подле себя единственную настоящую союзницу, которая у нее была. – Кирстен с многозначительным видом смотрит на Гертруду – стало быть, я боялась не зря. Она использует Герти, чтобы добраться до меня. И та об этом знает.
– Тирни хочет, чтобы вы продолжали цепляться за свое волшебство, потому что тогда вас отправят на виселицу. Таким образом она избавится от нас всех.
– С какой стати ей вообще может хотеться творить такое? Ведь мы все находимся в одной лодке.
– В одной лодке? – Кирстен смеется. – Разве дома она пыталась хоть с кем-то из вас подружиться? Разве проявляла к нашей жизни хоть какой-то интерес? Вот в чем заключается ее волшебство. В том, чтобы настраивать нас друг против друга… против нашей природы… против того, что мы должны сделать.
– Ты лжешь, – говорю я, но, похоже, меня никто не слушает.
– Ты, – произносит Кирстен, показывая на одну из девушек, сидящих в среднем ряду. Это Дина Херсон. Она робко выходит вперед. – Ты, кажется, заявляла, что волшебство женщин в твоей семье проявляется в способности разговаривать с животными?
– Да… но…
– Раздевайся.
– Что? – Дина в ужасе обхватывает руками грудь.
– Ты меня слышала. Раздевайся. – Кирстен проводит пальцами по ее косе и шепчет ей на ухо: – Я тебе помогу. Я тебя освобожу.
Дина оглядывает девушек, сидящих вокруг костра, но никто из них не осмеливается вмешаться. Даже я. Судорожно вздохнув, она снимает плащ, платье, нижнее белье.
И стоит, дрожа и пытаясь прикрыть наготу, а Кирстен подходит к ней сзади и кладет ладонь на низ ее живота. – Ты должна почувствовать это здесь, – говорит она, растопыривая пальцы, и из груди Дины снова вырывается судорожный вздох. – Ты чувствуешь тепло? Чувствуешь покалывание? Как будто кровь приливает и отливает и хочется кричать?
– Да, – шепчет Дина.
– Это твое волшебство. Не отпускай его.
Дина несколько раз вздыхает и зажмуривает глаза.
– Кажется, я его чувствую, – шепчет она.
– А теперь встань на четвереньки.
– Зачем?
– Делай, что говорю.
Дина подчиняется и встает на карачки.
Мне хочется вмешаться, избавить ее от этого унижения, но сейчас она целиком во власти Кирстен. Они все в ее власти. Быть может, даже я, потому что у меня никак не получается отвести глаза от этого зрелища.
Кирстен развязывает красную ленту Дины и распускает ее волосы. Дина вонзает ногти в землю.
Девушки, затаив дыхание, смотрят, как Кирстен обходит ее по кругу, держа в руке змеящуюся красную ленту.
– Обратись к зверям в лесу. Почувствуй их.
– Я не знаю, как, – говорит Дина.
Кирстен размахивается и стегает ее по заду красной лентой. Это, конечно, не больно, однако неожиданно.
– Закрой глаза, – командует Кирстен. – Почувствуй каждое сердце, бьющееся в лесу. Свяжись с одним из них. Сосредоточься на его биении, – произносит она, ходя вокруг Дины.
– Я что-то слышу, – шепчет Дина, подняв голову и пристально глядя на лес. – Я чувствую тепло. Чую кровь. И запах мокрой шерсти.
Из леса доносится вой, и все разом перестают дышать.
Кирстен хватает Дину за волосы и дергает ее голову назад.
– Ответь! – требует она.
Дина воет, и я вижу, как напрягается все ее тело в жажде волшебства. В жажде величия. В страстном желании наполниться чем-то большим, чем она сама.
Удовлетворившись этой сценой, Кирстен отпускает ее. Дина встает с земли, ее лицо раскраснелось, распущенные волосы растрепались, по лицу текут слезы, а в остекленевших глазах застыло безумие.
– Волшебство есть, – говорит она и, взвыв еще раз, обессиленно валится в объятия Кирстен.
Глава 28
Я просыпаюсь, услышав сдавленный смех, и обнаруживаю на себе кровь – она пачкает мои руки, течет между ног.
Резко сев на кровати, я вижу, что на этой стороне барака я осталась одна; на моей сорочке виднеются темно-красные пятна, и девушки хихикают, показывая на меня пальцами и закрывая ладонями рты.
– Это сделала я. – Кирстен смеется, держа в руке длинное перо, конец которого измазан кровью.
Я устремляю взгляд на Герти, но она избегает смотреть мне в глаза.
Быстро вставив ноги в ботинки, я выбегаю из барака и спешу к кадке для дождевой воды, чтобы помыться, но обнаруживаю, что она разломана на куски. Она была послед – ней, и думаю, поскольку уже наступили холода, в ближайшее время мне не удастся сделать новую – придется ждать до весны. Кирстен во всем будет винить духов, но я знаю – это ее проделки. Во мне вскипает гнев, но надо держать себя в руках. Они наверняка за мной наблюдают, и мне никак нельзя выдать, что им удалось достичь своей цели – вывести меня из себя.
Подойдя к колодцу, я пытаюсь столкнуть ведро вниз, но оно примерзло к каменному краю. Я пытаюсь сломать лед, но он слишком крепок. И тут до меня доносится странный звук.
Как будто кто-то поет.
Оставив колодец, я иду к воротам. На земле скорчилась маленькая фигурка. Тонкий голосок, малый рост… на мгновение кажется, что это девушка из моих снов. Мне хочется броситься к ней, но я заставляю себя не ускорять шаг. Не верь никому. Даже самой себе, – звучат в голове слова матери.
