– Райкер… – с трудом шепчу я. – Он убьет тебя.
– Утром, едва рассветет, я приду сюда и приведу с собой беззаконников. Если ты к тому времени не уйдешь и Райкер захочет встать на твою защиту, я не смогу их остановить.
– Он никогда этого не простит.
– Если ты скажешь ему хоть слово… если не исполнишь моих указаний, не исполнишь их в точности, я убью тебя. И если вдруг ты воображаешь, что за оградой становья будешь в безопасности, то это не так. Видишь мое лицо? – И он заставляет меня посмотреть ему в глаза. – Я единственный, кто смог выжить, несмотря на проклятье, а значит, теперь меня не убить. Если ты попытаешься сообщить ему… если попробуешь приманить его к ограде… если хотя бы посмотришь в его сторону, мне это станет известно. И лучше я увижу, как Райкер умрет, чем стану смотреть, как он нарушает священную клятву… предает свою семью.
– Ты хочешь сказать – предает тебя, – выдавливаю из себя я.
Он придвигается совсем вплотную, и я ощущаю запах горьких трав и несвежего мяса, исходящий от его дыхания.
– Как бы мне хотелось содрать кожу с твоего лица. – Он втягивает в себя воздух через нос. – Но я не хочу вредить Райкеру. Думаю, этого не хочешь и ты. Играй по моим правилам, или я приду за тобой.
Глава 56
Не знаю, сколько времени я сижу, перебирая в голове возможные варианты действий, и, когда решаю наконец сдвинуться с места, небо уже окрашивается в розовые и фиолетовые тона – примерно такими же красками вскорости расцветится мое горло.
Услышав, как кто-то ступает на нижнюю ступеньку приставной лестницы, я начинаю собирать свои скудные пожитки – плащ, платье, оставшиеся нижние юбки, ботинки, чулки. Не знаю, что скажу, и если уж на то пошло, я даже не знаю, Райкер ли это или кто-то другой. А что, если это Андерс, решивший закончить свою работу… или стражники… Даже если это Ханс, как я смогу что-то ему объяснить?
Схватив один из ножей, я опускаюсь на корточки рядом со столом. Руки мои дрожат.
Входит мужчина, облаченный в темное одеяние. Я готовлюсь перерезать сухожилия на его ногах, но слышу голос Райкера:
– Тирни, где ты?
Я испускаю судорожный вздох и валюсь на пол.
– Полно… полно… все хорошо, – говорит он. – Я здесь. И я не допущу, чтобы с тобой произошло что-то дурное.
Он вынимает нож из моей руки, подымает меня на ноги, и я обнимаю его так крепко, как не обнимала никого и никогда.
– Теперь все хорошо. Я говорил с Андерсом. И он на нашей стороне, тебе незачем его бояться. Он хочет помочь.
Я открываю рот, чтобы рассказать, что случилось, когда он говорит:
– У меня кое-что есть для тебя. Это Андерс помог мне найти его. Он знал, где искать.
Он достает из кармана кусок полотна, держа его так осторожно, словно это бабочка. И, когда разворачивает материю, я вижу трехцветную фиалку со слегка увядшими лепестками.
В моей душе просыпается далекое-далекое воспоминание. День невест. Я шла в лес, чтобы встретиться с Майклом и остановилась, чтобы посмотреть на цветы. Там была женщина, работавшая в оранжерее, и она сказала, что когда-нибудь мужчина подарит мне цветок, что он будет чуть-чуть увядшим, но это неважно. Меня охватывает волнение. Чего она не сказала, так это того, каким огромным будет значение подаренного мне цветка.
Я смотрю на него и смаргиваю слезы. Вряд ли Райкеру известно, что означает трехцветная фиалка, наверное, он просто решил, что цветок красив, но я не могу не воспринимать его как знак.
– Этот цветок означает прощание, – шепчу я. – Разлуку.
– А я-то думал, он означает вечную любовь…
– Нет, вечная любовь – это синяя фиалка, – объясняю я.
– Стало быть, Андерс знает язык цветов не так хорошо, как ему кажется.
– Тут сложно разобраться, – отвечаю я, хотя думаю, что выбирая цветок, Андерс отлично знал, что делает.
– А мы не можем сделать вид, что это синяя фиалка? – Райкер улыбается.
Желая во что бы то ни стало скрыть свои чувства, я киваю и, быстро отвернувшись, кладу цветок на край стола.
Когда он снимает свой саван, я думаю о том, как хорошо научилась притворяться.
Притворяться, будто я не замечаю многочисленных ножей на столе – ножей, предназначенных для того, чтобы сдирать кожу. Притворяться, будто есть консервы из таких же стеклянных банок, как те, что используются для хранения частей наших тел, зелий из наших внутренностей, и их продажи, вполне нормально. Притворяться, что все это не безумие… что мы и впрямь могли бы избежать кары… и жить долго и счастливо.
Но есть в этой истории и нечто непритворное.
Я люблю его.
Пусть я не смогу провести с ним всю жизнь, состариться рядом, зато я в силах отдать ему свое сердце. Свое тело. Свою душу. Душа – это то, чего им никогда не удастся у меня забрать.
Я развязываю бант на моей ленте и жду.
Райкер сглатывает и подходит ко мне.
Медленно дыша, он накручивает ленту на палец.
Наши взгляды встречаются. Обуревающая нас страсть так сильна, что мне кажется, мы могли бы сжечь всю землю.
Когда он расплетает мою косу и освобождает волосы от ленты, я думаю о том, что должна бы обратить очи к Богу, как нас учили, но мне хочется, чтобы Райкер смотрел на меня. Видел мое лицо.
Уронив на пол красную ленту, последние путы, навязанные мне округом, я веду его к кровати.
Он беззаконник. Я добыча. Ничто не может этого изменить. Но сейчас, в этой маленькой хижине на дереве, вдалеке от города, предместья и мужчин, давших нам наши имена, мы вместе и жаждем почувствовать что-то помимо отчаяния, которое породил этот тяжелый год.
Под луной и звездами – единственными нашими свидетелями – он ложится рядом со мной. Сплетает свои пальцы с моими, и мы начинаем дышать в такт. Мы оба должны находиться именно здесь. Мы не думаем о последствиях, не думаем вообще. И, когда его губы касаются моих, мир исчезает.
Это как волшебство.
Глава 57
Лежа рядом с ним, я вожу пальцами по его телу, запоминая каждый дюйм. Каждый мускул. Каждый шрам. Прижимаясь губами к его коже, я шепчу все, что хотела сказать, а когда начинаю задыхаться, вкладываю ему в руку подаренный им цветок. Он поймет, что это значит.
Быть может, этот цветок выжил и не увял именно ради этого момента. Потому что я не смогла бы подобрать нужных слов, мой язык выдал бы меня. Но этот цветок скажет ему все, что он хочет услышать, все, что он должен понять. Что бы он ни прочел теперь в его лепестках, значение цветка останется тем же. Прощай.
Наверное, Райкер будет гадать, не сделал ли он, не сказал ли чего-то такого, что заставило меня уйти, а может быть, просто подумает, что меня напугал Андерс. Какова бы ни была причина, какой бы мучительной ни была боль, он поймет, что мой уход к лучшему.
