– Ой, молодец-удалец, красавец, – мигом переорала его барышня в сарафане. – Петька, ты тут?
– Жениха зовут Леша, – подсказала я, думая, что перед нами разыгрывается очередной перфоманс, который устроила неугомонная Фима, и ей опять дали список не с теми именами.
– Я фотографа зову, – деловито объяснила русская народная певунья. – Петя! Да чтоб ему провалиться!
– Нам так и стоять? – возмутилась Людмила.
– Фоточку надо сделать, – заулыбалась актриса, – на вечную память. Потом будете детям-внукам показывать!
Катя, которая стояла у «мерседеса», рассмеялась. Марфа дернула ее за рукав:
– Не надо ржать!
Но Екатерина продолжала смеяться, а к нам подбежал мужчина с фотоаппаратом и спортивной сумкой.
– И где ты шляешься? – налетела на него актриса.
– Прости, Лена, там еще один заказчик внезапно нарисовался, – пропыхтел Петр. – Брачующиеся, давайте сделаем два оригинальных снимка. Муж осыпает жену деньгами. Это в знак того, что он берется обеспечивать ее и детей всем нужным. Лена, монеты дай!
Девушка в сарафане подошла к сумке, которую парень бросил на тротуар, достала оттуда берестяную коробку и протянула Алексею.
– Что это? – спросил жених.
– Забрасывайте невесту денежками, а Петя снимет, – объяснила Лена. – Девушка, ау, подружка.
– Вы меня зовете? – уточнила я.
– Ага, – подтвердила Лена, – идите к брачующимся. Изобразите радость! И вы тоже! Дети!
– Мы? – спросила Марфа.
– Вы с ними или сами по себе? – поинтересовался фотограф. – Женитесь? Или сопровождаете брачующихся?
– Мы не женимся, – объяснила Катя, – просто стоим, смотрим.
– Это родственники невесты, – уточнила я.
– Сгруппировались счастливой кучкой, – велел Петя. – Чииз! Леша! Сыпьте!
Жених открыл коробку и вытряс на голову невесте гору медяков.
Фотограф защелкал камерой. Катя подняла одну монетку.
– Она не настоящая, – сказала Катя.
– Если мы будем использовать реальные деньги, то без штанов останемся, – заявила Елена, – народ вороватый, даже копеечки сопрет.
– Снято! – скомандовал Петя. – Теперь каравай! Ленка!
Партнерша вытащила из сумки хлеб, блюдо, солонку и поднесла реквизит к нашей живописной группе.
– Жених и невеста отгрызают от булки, остальные веселятся. Ну! Смайлик! Чииз!
– Не могу откусить от этой дряни, – возмутилась через пару секунд Людмила, – она деревянная!
– Это пластик, – поправила Елена. – Если каждому брачёванному настоящий каравай давать, весь бизнес лопнет. Ешьте понарошку.
– Деньги фальшак, булка несъедобная, – расхохоталась Катя, – ну прямо супер получается. Счастье семейное будет мифическим.
Глаза Людмилы вспыхнули злым огнем, губы сжались в нитку. Я сообразила, что сейчас она устроит скандал, и сказала:
– Леша, ведите Людмилу в загс, ваша роспись через десять минут.
Алексей взял невесту под руку, они двинулись к двери, Катя шла за ними. Марфа хотела пойти следом, но я успела придержать девочку:
– Пожалуйста, не разрешай Кате злить маму.
– Я ей не охранница, – отрезала та.
– «Разве я сторож брату своему», – сказала я.
– Чего? – удивилась Марфа.
– «Разве я сторож брату своему?» – ответил Каин на вопрос Бога: «Где твой брат Авель?» – объяснила я.
– И где он? – поинтересовалась Марфа. – Авель этот?
– Каин убил Авеля, – вздохнула я, – из зависти.
Марфа уставилась на меня, а я вошла в загс и неожиданно увидела там Михаила Ивановича с аккордеоном. Старичок растянул меха и запел:
– Я со свекром обнимусь,
Дядька он задорный,
Себе шапку я куплю,
А ему пиджак двубортный.
Дедушка затопал ногами и продолжил:
– Умца, умца ца-ца-ца,
Я на свадьбе ох гулял,
Водку пил, чертей гонял,
А в конце узнал от них:
Дядя Миша-то жених.
Все, кто сидел-стоял в просторной комнате, зааплодировали.
– Жги, дедок, – выкрикнул кто-то.
– Это вы с Марфой Михаила Ивановича привезли? – спросила я у Кати.
– Да, – не стала отрицать она, – он очень хотел молодых поздравить. А что? Нельзя?
Я оставила ее вопрос без ответа и начала искать глазами Фиму, но ведущей бракосочетания не было в зоне видимости.
– Молодые люди, – затараторила какая-то старушка, подходя к Людмиле и Алексею, – поменяйтесь с моей внучкой временем росписи, пожалуйста.
– С какой стати? – фыркнула моя клиентка. – Сейчас наша очередь. Дождитесь своей.
– У нас вечером в пять, мы последние, – заныла бабуля.
– Зачем тогда вы утром приехали? – удивился Алексей.
– Здо́рово придумали, – засмеялась Людмила. – А нам тут до закрытия сидеть?
На помощь старушке пришла полная женщина в платье, которое ей было мало размера на три.
– Люди обязаны друг другу помогать.
– Оставьте нас в покое, – буркнул Алексей.
– Девочка беременная, – заголосила толстуха, – вот-вот родит, а они ее не хотят вперед себя пустить! Жлобы.
– Не шуми, Галя, – попросила бабка. – Ребятки, Колька на Ане решил жениться, потому что та залетела. Если она прямо тут дитя родит, он брак не оформит.
Катя хихикнула:
– Родить в загсе прикольно.
Марфа округлила глаза:
– Бабушка, а почему жених откажется от вашей внучки? Какая разница, где ребенок? В животе или уже снаружи?
– Хватит болтать, пропустите девку, – потребовала Галина, – и ваще, сегодня день первоходок, а не тех, кто тропу истоптал! Невеста у вас помятая, перестарок, видать, не впервой идет замуж. А наша только начинает.
– Не кричи, Галя, – велела старушка, – если человекам нормально раскулдыкать, то они перебалабонятся!
На этой стадии беседы я поняла, что бабуля изъясняется на русском языке, который мне не известен. Что означают глаголы «раскулдыкать» и «перебалабониться»? Я не знаю. Да и речь Галины не до конца мне понятна. Что такое «день первоходок»? И кто какую тропу истоптал?
– Если внучка сейчас родит, – прошептала пенсионерка, – то даже такой кретин, как Колька, поймет, что младенец нормальный.
– Так это хорошо, – сказала Катя, – плохо, когда ребенок больной.
– Когда куры разговаривают, яйца молчат, – осадила ее старушка. – Тебя не спрашивали? Стой молча. Нормальный, значит, доношенный, девять месяцев беременность.
