Так что шанс у меня был. И я сделаю все, чтобы этим шансом воспользоваться.
— Последний год я проживала вдали от столицы, — пояснила Ардена. — Отец отправил меня на морское побережье, в Орвин. Это довольно уединенное место. Орвинская Обитель славится на всю Империю.
Девушка едва заметно поморщилась. Я смотрела в ее лицо, ловя малейшие изменения мимики и пытаясь их повторить.
— Мое уединение дает тебе преимущество. Я выпала из светской жизни на целый год и вполне могла измениться. Так что если в Двериндариуме ты все же встретишь моих знакомых… сможешь сослаться на силу морского воздуха, который сделал тебя совершенно иной. Поняла?
— Значит, своего любимого ты тоже встретила в Орвине? — спросила я.
Ардена нахмурилась, постучала пальцами по жесткой коже сидения. И ответила кратко:
— Да. Там.
И на некоторое время замолчала, рассеянно глядя на ручейки дождя, плетущиеся по стеклу. Правда, тишина длилась недолго.
К сумеркам мы прибыли в Анрис. Я бы хотела рассмотреть город — первый крупный город в моей жизни, но дождь лил как из ведра, а Ардена злилась. Возница остановил возле трехэтажного дома с огромными львами, стерегущими мраморную лестницу. Потом помог госпоже выйти и распахнул над ней огромной зонт. Мне оставалось лишь плестись следом, вздрагивая от холодного дождя, затекающего за шиворот.
— Это чье-то поместье? — шепотом спросила я, когда мы вошли в огромный холл, богато украшенный позолотой, лепниной и витражами. Под потолком сияла тысячью свечей люстра со стеклянными свечами. Внутри каждой бился живой огонь — работа одного из двери-асов. Так называли счастливчиков, которым повезло открыть Дверь.
Спутница на мой вопрос лишь закатила глаза.
Впрочем, ответ пришел в виде женщины в переливающемся одеянии. Позади нее застыли статуэтками несколько миловидных очаровательных прислужниц.
— Благодарю за посещение салона роскоши и изящества «Золотая Птица», — запела хозяйка, приближаясь, — как я могу к вам обращаться?
— Госпожа Дирс и моя кузина Вивьен, — быстро произнесла Ардена. Свое настоящее имя она предпочла скрыть. Как и лицо. Но, похоже, здесь это никого не удивляло.
— Очень, очень рада! У нас вы сможете познать негу и красоту, у нас ваша прелесть станет несравненной! Только у нас вы сможете насладиться искусством прославленных двери-асов, способных из любой пичужки сотворить прекрасного белого лебедя…
— Вот этим вы и займетесь! С ней! — Ардена, так и не поднявшая вуаль, повелительно указала на меня. — Я хочу, чтобы вы сделали из этой мышки не просто лебедя, а девушку, способную войти во дворец императора. Все понятно?
Вряд ли хозяйке было понятно, в ее глазах мелькнуло удивление и даже пренебрежение, стоило рассмотреть мой наряд и башмаки. Но золото в руках Ардены заставило госпожу мило улыбнуться.
— Тогда начнем с купален. Иветта, займись! А мы пока все обсудим. Прошу, садитесь. Какой чай вы предпочитаете? Или, возможно, кофе?
Дальше я не услышала, потому что прислужницы утащили меня вглубь особняка. Провели по коридорам к огромному помещению, затянутому паром. Здесь находилось несколько купален-чаш, мраморные столики и куча непонятных мне приспособлений. Не успела я возразить, как меня раздели, и одежда полетела в корзину для мусора. А меня засунули в первую чашу. Я ойкнула, когда над головой сомкнулась горячая вода. Впрочем, ощущение было приятным. И новым. В доме госпожи Фитцильям я мылась в тесной кадушке, а вода всегда была еле теплой. А про помывку в приюте я даже вспоминать не хотела…
Так что сейчас я блаженно зажмурилась, зависая в исходящей паром чаше. Хотя по въевшейся под кожу привычке и посматривала настороженно из-под ресниц — не выгонят ли. Но девушки лишь ободряюще улыбались.
От воды остро пахло хвоей и нежно — розовым мылом. Несколько раз прислужницы бодро доливали в чашу что-то белое, то ли молоко, то ли какой-то отвар — чтобы кожа стала нежной и гладкой.
Я даже почти задремала, но меня вытащили, растянули на горячем каменном столе и принялись массировать, скрести, натирать жесткой рукавицей, бить веником, мазать чем-то липким и вонючим, снова скрести, мазать и мыть. Порой казалось, что мне сдирают кожу, а когда ноги и руки залили горячим воском и принялись отдирать его вместе с волосками — я и вовсе взвыла и попыталась уползти, но мне не дали.
Я думала, что мое приютское прошлое подготовило меня к любой жизненной пакости, но тогда я ничего не знала о процедурах в домах роскоши!
К чести этого дома, работающие в нем девушки не позволили себе ни одной ухмылки при виде моих натруженных рук, загрубевших пяток или обломанных ногтей. Иветта лишь раз цокнула языком, увидев шрамы на моем боку. Рубцы сплетались в узор — странный и жутковато-притягательный.
— У нас есть целитель, двери-ас, способный убрать такие застарелые отметины, — доверительно поведала Иветта. — Правда, потребуется несколько посещений, слишком глубокие шрамы. И рисунок такой странный… словно рукотворный…
— Не беспокойтесь, — оборвала я, невольно скопировав тон Ардены. — Этот шрам я убирать не собираюсь.
Не зря же я вытерпела эту боль… В качестве обезболивающего тогда пришлось использовать дешевое вино, которое тоже где-то раздобыл мой лихой друг.
«Этот нож сделал один из двери-асов, — шептал мне Ржавчина, пока я кусала от боли губы. Бок горел огнем, словно меня поджаривали. Но я молчала, боясь привлечь к нам внимание настоятелей. Очередная линия — и я зашипела сквозь зубы, а Ржавчина вдруг прижался губами к моей шее. Его лицо было бледным, даже рыжие глаза выцвели. — Потерпи… Это волшебный нож. И теперь ты всегда будешь помнить обо мне. А еще — мы найдем друг друга, где бы ни оказались…»
Наверняка, Ржавчина врал и нож был самым обычным, позаимствованным на кухне приюта. Но я верила. Так было легче терпеть боль…
— Госпожа? Проснитесь…
Кажется, я задремала.
Открыла глаза и села, с удивлением тронула свою кожу. Кажется, такой мягкой и нежной она не была даже в день моего рождения! Я вытянула ноги и растопырила пальцы, изучая. Аккуратные ноготки, розовые пятки, ни единого волоска! Изумительно! Моя кожа сияла, словно ее присыпали золотой пудрой!
— Эликсир господина Бартуфлоя, — пояснила с улыбкой Иветта. — Он поистине выдающийся двери-ас, говорят, его эликсиры и притирки заказывают даже из столицы. Эффект сохранится около месяца, потом процедуру необходимо повторить. Но пойдемте, ваша кузина уже сердится, что мы работаем слишком долго…
На меня накинули бархатный халат с золотыми кистями, ноги сунули в мягкие тапки. И провели в другую комнату. Здесь на диване пила кофе Ардена и ей услужливо что-то говорил толстенький лысоватый господин.
Его взгляд метнулся к моей голове, и глаза стали размером с блюдце в руках Ардены.
— Вы шутите? Из этого, — меня дернули за прядку волос, — сделать то, что вы хотите? Цвет я поменяю, но длина? Невозможно! Это сколько же в нее надо влить… ускорить… Немыслимо! Необходимо шесть посещений. Шесть!
