Казалось, он и не спал вовсе, а с того момента, как улегся в постель, настраивался на смертельную битву. У Солдата тоже был автомат. С другой стороны от Артура коротко и отрывисто несколько раз ударили пистолетные выстрелы.
Пришельцы огрызались недолго. Они оказались в крайне невыгодном положении, едва защитники острова худо-бедно наладили оборону. Вторая лодка, не разворачиваясь, задним ходом ушла в главную протоку, передняя врезалась в камыши, причем со стороны острова и в каких-то двадцати шагах от него. Солдат осмотрел залегших бойцов. Их было всего четверо. Новички еще не получили стволы, а Балык имел дурную привычку спать без оружия.
— Гвоздь, ты на всякий случай контролируешь протоку, вдруг эти орелики вернутся, Артур и Рубец следите за лодкой. Едва зашуршат камыши, не жалейте патронов. Но только если зашуршат. Хватит шума, мы и так уже все плавни на уши поставили. — Солдат говорил умышленно громко, чтобы его услышали затаившиеся в лодке люди.
Артур это понял и тихо спросил:
— Нам что, до зимы их сторожить?
— Часа три. Потом мы с Балыком и кем-нибудь из новеньких вас сменим.
Новички бестолково топтались здесь же, разбуженные перестрелкой.
— Все живы, никого не зацепило? — повернулся к ним Солдат.
— Мне бок поцарапало, — сказал парень с какой-то приплюснутой левой стороной лица, из-за которой получил кличку Огрызок.
— Сильно?
— Да ну, только сейчас заметил! Не о том разговор. Ты лучше скажи, когда мы получим стволы.
Тут Солдат подумал, что нападение пришлось весьма кстати. На долю новичков выпало суровое испытание. Тех, кто его выдержит, не сбежит, останется, можно будет смело зачислять в команду. Лишь бы только не все разбежались, а то придется искать людей заново, а времени осталось всего ничего.
— Тот, кто готов дежурить этой ночью, получит ствол немедленно, остальные попозже.
— Тогда я хочу! — одновременно с Огрызком подал голос жилистый сорокалетний мужчина по кличке Налим.
— Бросьте на пальцах, чтобы никого не обидеть.
Бросили, выпало Огрызку. Солдат вспомнил, что во время испытаний Огрызок был лучшим в стрельбе, и пообещал:
— Когда заступим, дам тебе автомат.
Он сдержал слово, только автомат был заряжен холостыми патронами. Так, на всякий случай. Солдат, что говорило о его несомненных талантах, предусмотрел все заранее. Зная о грядущем пополнении своего маленького отряда новыми людьми, он попросил посланца Щетины добыть ему один автоматный рожок и несколько пистолетных обойм с холостыми патронами.
До рассвета из зарослей тростника раздавались только редкие стоны. В лодке находился раненый. Когда солнце поднялось над горизонтом, послышался громкий голос:
— Мужики, не стреляйте, я сдаюсь.
— Давай выплывай на чистую воду и греби к нам! — Солдат отчаянно зевнул, борясь со сном.
Показалась лодка. Медленно двигаясь, она подошла к острову.
— Чего ты так долго ждал? — поинтересовался Солдат, подходя к лодке.
— Спал.
Парень врал — к гадалке не ходи. Наверняка до рассвета он обдумывал планы бегства, однако ничего путного в его голову не пришло. А когда встало солнце, он окончательно убедился в безвыходности своего положения. Увиденное в лодке наглядно свидетельствовало о том, насколько боец Водяного боялся сделать лишнее движение, которое могло заставить противника открыть огонь. Кроме самого гребца и раненого, чьи стоны регулярно доносились до островитян ночью, в лодке находилось два трупа. Парень не отважился выбросить их за борт.
Солдат быстро осмотрел раненого. Одна пуля угодила ему в руку, вторая — в живот. Оставалось удивляться, как он дожил до утра. Но по-любому без грамотной медицинской помощи человек был обречен.
— Кто? — взглянув на Огрызка с Балыком, спросил Солдат.
— Я же свой, давно проверенный, — поняв суть вопроса, ловко отмазался хитрый Балык.
Огрызок молча сдернул автомат, но Солдат его остановил:
— Зачем лишний шум. Погоди минуту.
Он принес пистолет с глушителем. Лицо Огрызка побелело, но рука не дрогнула, когда, прицелившись в голову, он нажал на курок.
— Молодец! — Солдат забрал оружие и саркастически обратился к бойцу Водяного: — Вот ты и на острове, куда так жаждал попасть. Двигай ножками, гостем будешь. Только свяжу тебя хорошенько, чтобы не шалил.
Глава 20
Малике только исполнилось шестнадцать. Она была хороша собой, тонкая, стройная, с чуть выдающимися скулами и огромными карими глазами. Она жила в небольшом городке, где многие жители знали друг друга и учтиво здоровались при встрече. Горожане были далеки от политики, но политика сама пришла к ним. Как-то неожиданно городок заполнился вооруженными людьми, возбужденно размахивающими автоматами. Они собирали митинги, где с пеной у рта кляли изменников, решивших узурпировать власть, свергнув демократически избранного президента. Они пытались завербовать в ряды своих сторонников жителей городка, сначала добром, а потом и силой. Отец Малики, известный на весь городок чеканщик, едва избежал принудительной мобилизации, откупившись изумительной работы бронзовым кувшином. Но тот человек, который взял кувшин, увидел Малику, и его глаза загорелись злым огнем.
А через несколько дней к городку подошел враг. Или друг — жители городка едва отличали одних от других. Известно одно: люди, захватившие городок, начали отступать под натиском противника. На улицах рвались снаряды. Малика, вместе с семьей забившаяся в подвал, решила, что это худшие минуты в ее жизни. Но впереди девушку ждало куда более страшное испытание. Человек, взявший кувшин, не забыл про Малику. Он с тремя бойцами ворвался в дом чеканщика, нашел подвал и, несмотря на сопротивление родителей, вырвал из их рук дочку. Хорошо еще, что никого при этом не застрелили. Малику без лишних разговоров забросили в фургон автомобиля. Там находилось еще около десятка молодых девушек, живших в городке. Многих из них Малика знала. Автомобиль покинул городок вместе с отступающими. Девушкам ничего не объясняли, ничего не говорили, но и не пытались изнасиловать, лишить девственности.
Бойцам человека со злыми глазами удалось оторваться от противника. Долгое время автомобиль находился вместе с воинами, а потом вдруг устремился на запад. Дорога была мучительной, девушкам разрешалось покидать фургон только по ночам, а днем он раскалялся так, что казалась: еще немного — и задымится одежда. Но вот автомобиль остановился, дверцы фургона распахнулись, и пленницы услышали шум моря. Девушкам приказали выстроиться, к ним подошел новый человек. Он был похож на европейца. Но и у него глаза были злые-презлые. Когда человек осматривал девушек, его глаза подобрели, но, повернувшись к сопровождающему девушек, он недовольно поморщился:
— Слушай, Фархад, ваш товар с каждым разом становится хуже и хуже. Если так пойдет дальше, ты мне станешь привозить горбатых и слепых уродин!
