Бурый огляделся по сторонам. Кругом песок, дальше чахлая травка, о которую обувь толком не вытрешь. Надо сначала снять большую часть налипших фекалий о дерево. Бурый так и поступил, спугнув при этом какую-то нервную птицу. Затем, нарвав травы и прислонившись к дереву, он начал счищать с обувки остатки продуктов кабаньей жизнедеятельности. За этим увлекательным занятием его и застали три мужика, вооруженных пистолетами. Один наставил ствол на рыбаков, а двое, используя оружие в качестве ударного инструмента, стали выпытывать, на кого Бурый работает. Добившись признания, мужики выбросили улов в речку, утопили лодку, а Бурого прихватили с собой и отвезли на остров, затерянный в плавнях.
Солдат встретил Бурого, как родного, радостно осклабился, воскликнув:
— Какие люди! И без охраны. Садись, у меня к тебе разговор будет.
По мере разговора лицо Солдата все больше мрачнело. Наконец он вскипел и ударил пленника в лицо:
— Хорош мне фуфло гнать, или ты об этом сильно пожалеешь!
Но Бурый при всем желании не мог удовлетворить даже малую толику любопытства Солдата. Он занимал низшую ступень в иерархии боевиков Водяного. Бойцы, охранявшие рыбаков, не знали даже друг друга. Тот же Бурый впервые увидел Артура, хотя недавно они работали на одного человека.
Но Солдат продолжал требовать от пленника невозможного.
— Мы сейчас разведем костерок, и ты узнаешь самую мучительную боль, которую может испытывать человек, — пообещал он и позвал: — Налим!
Тот стал раскладывать дрова. Бурый затрясся в мелкой дрожи. Теперь его охватил настоящий страх — не чета тому, который нагнали своим появлением боевики авторитетов. Он бы с радостью ответил на любой вопрос Солдата, но мог только молчать или соврать.
Но тут Фортуна улыбнулась Бурому во все тридцать два или сколько там у нее зубов. Подоспело время ужина, сопровождавшегося обильными возлияниями. После ударной дозы алкоголя Солдат неожиданно подобрел и ласково потрепал Бурого по щеке:
— Ладно, мы сегодня не будем тебя мучить. Отложим на завтра. А ты подумай, хорошенько подумай, стоит ли молчать.
Ближе к ночи бандиты расползлись по палаткам. Уснул даже часовой. И тут пленник услышал тихий голос Комбата:
— Эй, Бурый! Так, кажется, тебя зовут. Давай сюда!
— Я не могу, у меня связаны руки и ноги.
— А ты постарайся! Или хочешь, чтобы завтра тебя медленно поджаривали на костре?
— Не хочу.
— Тогда действуй.
Бурый перевернулся на бок. Способ передвижения нашелся быстро. Упираясь в землю плечом, он подталкивал себя ступнями, затем подтягивал туловище и повторял все сначала. Наконец Бурый почувствовал сильные руки Комбата.
— Слушай меня внимательно, — Борис описал пленнику дорогу к руслу Волги, после чего добавил: — Только без глупостей. Не вздумай бросаться на часового, когда я тебя развяжу. Вдруг поднимешь шум. В палатках еще шесть человек, они тебя порвут как Тузик грелку. Тихо садись в моторку и отплывай. Ты понял?
— Да.
— Сделаешь, как я говорю?
— В лучшем виде.
— Тогда действуй.
Все прошло, как по писаному. Бурый забрался в лодку, бесшумно гребя, удалился от острова на безопасное расстояние и взял направление, указанное Рублевым. Хотя глаза привыкли к темноте, он едва различил описанный Комбатом ориентир — высокое дерево, росшее севернее острова, облюбованного похитителями. Затем дерево осталось позади, и Бурый подумал, не остановиться ли ему до рассвета. В плавнях и днем трудно найти дорогу, что уж говорить о ночи. А если островитяне до утра обнаружат его исчезновение и кинутся в погоню? Тростниковые лабиринты надежно укроют беглеца, но не будешь же отсиживаться в них до скончания века! Необходимо пересечь широкое русло, открытое глазу преследователя, в течение ночи, а значит, двигаться вперед без колебаний и сомнений.
Решимость стала залогом успеха Бурого. Он благополучно вернулся домой и сообщил Калачу о своих злоключениях, а вскоре предстал перед Водяным. Тот выслушал рассказ Бурого и заметил, рассуждая вслух:
— Похоже, мужик, развязавший тебя и надававший кучу ценных советов, был захвачен на круизном теплоходе. Заодно Солдат умыкнул какую-то телку. Журналюги до сих пор скулят об этой истории.
— Наверное, — осторожно заметил Бурый, не зная, как надо себя вести подле хозяина.
— Ты свободен, — повернулся к нему Водяной и продолжил свои рассуждения: — Странно, однако. Мужик сидит на цепи и при этом знает дорогу на волю.
— Люди Солдата могли при нем сболтнуть. Или он сам хитро выведал. Если верить борзописцам, мужик — бывший кадровый спецназовец, они разным штукам обучены, — предложил свою версию Калач.
Однако Водяной категорически с ним не согласился:
— Спецназовцы тоже боятся смерти и любят бабки. Если Солдат его завербовал, то мог для виду посадить на цепь и устроить Бурому бегство.
— Думаешь?
— А какого рожна они в тот же вечер дружно упились до беспамятства? Совсем страх потеряли? Нет, Солдат решил отомстить за своего дружка. Как мне сказали, они с Балыком из одной деревни. Вылезти из плавней у Солдата кишка тонка, а вот заманить туда моих людей — милое дельце. Ты прикинь еще одну вещь. Их менты ищут, им бы забиться в самую гущу плавней, а они угнездились на краю. Как будто специально, чтобы нам их легче было искать. При таком раскладе лучше забыть об информации Бурого.
Глава 44
Звякнув тяжелой цепью, Комбат выбрался из палатки.
— Не спится, — сообщил он вооруженному прибором ночного видения Гвоздю.
Ожидая нападения Водяного, Солдат установил режим усиленного несения службы. Теперь боевики дежурили круглосуточно, а не только по ночам, как раньше, и задействованы в дозорах были все, включая главаря.
Присмотревшись к банде, Рублев легко выделил Гвоздя как второго по влиянию человека, к тому же относившегося к Солдату с заметным даже постороннему человеку недоверием. Комбат решил, вбивая клин, расширить трещину в отношениях двух главных людей банды, а если повезет, то рассорить их окончательно — до драки, до жестокой смертельной схватки. И когда Гвоздю выпала ночная вахта, Борис решил поговорить по душам с заскучавшим от тоскливого бдения бандитом. Начал он, признав собственную ошибку:
— Похоже, Водяной не купился на мою хитрость.
— Он — хитрый гад, его на фуфло не возьмешь. Мы его однажды так сделали, во второй раз он решил поберечься.
— Надо придумывать другой ход, чтобы взять его за задницу.
— Чего придумывать, если Солдат уже все решил, а ты учишь нас метать убогие железяки. Как будто вместо охранников в особняке Водяного стоят манекены.
— Не скажи! В Афгане не было у нас врага страшнее Метателя, — выдумал на ходу Рублев. — Он, сволочь, ночью подбирался к нашему расположению и метров с двадцати без промаха бросал в часовых ножи. Даже если рядом оказывались два человека, он за пару секунд умудрялся снять обоих. Второй еще не успевал понять, отчего рухнул первый, как у него в горле уже торчал нож. Потом Метатель подавал бесшумный знак, и остальные духи принимались вырезать спящих людей.
