– Понятно. – Комбат проехал еще немного и, заметив ведущую в лес дорогу, свернул на нее.
Борис загнал «форд» между деревьями, заглушил мотор и достал из бардачка предмет, очень похожий на взрывные устройства с часовым механизмом, которые показывают в кино. Он потыкал кнопки и положил устройство на колени Сому так, чтобы тот не мог видеть циферблат.
– Ты че делаешь? – насторожился бандит.
– Решил маленько подстраховаться. В этой штуковине пятьдесят граммов тротила. Маловато, но тебе хватит с головой. Если что, рванет через три часа. Я поставил с запасом, этого времени мне вполне хватит, чтобы разобраться с одиноким Григорьевым-Новиковым и вернуться обратно, – Комбат подчеркнул слово «одиноким».
– Но если рванет, то и машина выгорит к чертовой матери, – проявил Сом заботу о движимом имуществе Рублева.
– Ну и пусть. Если я не вернусь через три часа, то уже не вернусь никогда. А зачем покойнику машина? Верно я говорю? – Комбат шутливо хлопнул Сома по плечу.
Но тому было не до шуток. Бандит нервно засопел и выдавил из себя:
– Там еще Хлам.
– Любишь на досуге побаловаться стишками? – поинтересовался Рублев.
– Какими такими стишками? – не понял Сом.
– Обыкновенными. Ты сам послушай, какая у тебя получилась замечательная рифма: «там еще хлам».
– Это не стишки. Я говорю, что Игорь в доме вместе с Хламом.
– Вот, можешь же, когда захочешь. Тебе осталось вспомнить одну маленькую деталь. Чем вооружены твои дружки?
– У Хлама пистолет, а у хозяина ничего. Я заметил, что он не берет в руки оружие.
– Теперь ты можешь спокойно ждать моего возвращения. – Комбат захлопнул дверцу машины и скрылся между деревьями.
Форсировать ограду поселка и стену, окружавшую участок Григорьева, Борису с его опытом не составило особого труда. Тот же громадный опыт позволял ему двигаться практически бесшумно, не привлекая к себе внимания.
Около дома Рублев затаился. По словам Сома, Григорьев не курил и не любил запаха табачного дыма. А Хлам, напротив, жить не мог без сигареты. Поэтому оставалось только дождаться, когда он выйдет во двор.
Прошло около часа, и вот тихо скрипнула дверь, показался Хлам. Он спустился по лестнице и чиркнул зажигалкой. Бандит успел сделать всего несколько затяжек. Громадной тенью Комбат подкрался к нему со спины, одной рукой ухватил за шею, второй за лоб и мощно крутанул. Хлам даже не успел толком испугаться. Сигарета выпала из его губ и упала в траву, рассыпая искры.
– Курить вредно, – лицемерно заметил Борис, укладывая труп на землю.
Он выждал пару минут и поднялся по лестнице к двери. Григорьев, развалившись на диване, смотрел телевизор. Он даже не поднял голову, уверенный, что в дом вернулся его пособник. Встрепенулся Игорь лишь тогда, когда Рублев встал между ним и экраном.
Среагировал Григорьев с удивительной быстротой. Он, словно подброшенный пружиной, сорвался с дивана, пытаясь толкнуть Комбата на работающий телевизор. В последнюю секунду Борис отразил нападение. Тогда Игорь стал кружить вокруг него, выбирая момент для атаки. Со стороны они напоминали медведя и волка, только медведь попался шустрый и успевал встретить лицом атаки противника. Затем Рублев сам перешел в нападение. Григорьев начал отступать, но делал это без паники, успев за считаные секунды выработать план действий. Он отошел в кухню и схватил большой нож. Действовал им Игорь умело, научили в лагере. Теперь пришлось отступать Комбату. Они вернулись в гостиную, и тут Борис, изловчившись, перехватил руку Григорьева, вывернул ее отработанным приемом. Нож упал на ковер. Григорьев попытался вспомнить что-то из самбистского арсенала, но ему нечего было противопоставить такому искушенному бойцу, как Рублев. Скрученный в бараний рог, он прохрипел:
– Отпусти, слышишь! У меня есть брюлики на десять зеленых лимонов, я отдам тебе половину, только дай закончить дело. Не веришь? Посмотри, на столе лежат три камня – им цены нет! А у меня таких много. Мне осталось замочить одного… нет, двух… нет, трех человек. После этого можешь арестовать меня или убить. Согласен?
«А ведь его точно отправят в психушку. И он, просидев лет десять, может оказаться на свободе. Нет, это правосудие для убийцы, а я хочу правосудия для его жертв», – подумал Комбат, выслушав слова маньяка.
Он взял лежавший на ковре нож и ударил – точно в сердце Григорьева.
Через некоторое время на могиле Юрия Орехова появились три ярких камешка. Они пролежали долго. Все думали, что это обыкновенные стекляшки, а это были алмаз, рубин и сапфир – символ того, что за смерть молодого человека его убийцы понесли заслуженную кару.
