Макс. Я хватаюсь за грудь. Трудно дышать.
Зайди в дом, Долорес. Ты почти пришла.
Я уже в двух шагах от дома, когда вижу их. Семейство Беллов. Они жарко о чем-то спорят прямо посреди подъездной дорожки. Мистер Белл – такой же высокий и худой, как близнецы, но с песочного цвета волосами, – мотая головой, показывает на дорогу. Миссис Белл – пониже, но с такими же темными волосами, как у близнецов, – массирует виски пальцами. Каллиопа стоит спиной ко мне, уперев руки в боки. А Крикет… смотрит на меня в упор. Он потрясен – думаю, дело не только в моем внезапном появлении, но и в том, как вовремя это случилось. Крикет поворачивается ко мне всем телом, и меня словно громом поражает очередной сюрприз.
У него на руках ребенок.
Я наклоняю голову так, чтобы скрыть лицо волосами, и быстро взбегаю по ступенькам крыльца. Беллы замолкают. Все смотрят на меня, прислушиваясь к моим судорожным всхлипам. Я открываю дверь и оглядываюсь. Александр тоже здесь. Старший брат близнецов. Я увидела его не сразу, потому что он стоял за Крикетом, который на несколько дюймов выше брата.
Ребенок! Правильно. У Александра родилась дочь, Абигайль.
Макс. Его имя бьет, словно кнут, и я тут же забываю про Беллов, распахиваю дверь и стремительно несусь в спальню. Натан слышит мой топот и бежит по лестнице за мной:
– Что это, Лола? Что происходит, что-то случилось?
Я закрываю дверь и облокачиваюсь на нее спиной. Сил больше нет. Натан стучит в дверь, выкрикивая какие-то вопросы, а вскоре к нему присоединяются и Энди с Норой. Хвост Бетси быстро стучит по стене.
– МЫ С МАКСОМ РАССТАЛИСЬ, ПОНЯТНО? ОСТАВЬТЕ МЕНЯ ОДНУ.
На последнем слове у меня перехватывает горло, и оно выходит каким-то скомканным. Кажется, Нора выдворяет родителей, и я слышу на лестнице топот Бетси, удаляющейся вслед за ними.
В коридоре тишина.
Теперь я одна. Действительно одна.
Я падаю на кровать прямо в одежде и туфлях. Как Макс мог быть таким жестоким? Как я могла быть такой жестокой? Он прав. Я лгунья, фальшивка и… Я обычная. Во мне нет ничего особенного. Я всего лишь маленькая глупая девочка, рыдающая на кровати. Почему моя жизнь снова и снова возвращается к этому моменту? Как с Крикетом два года назад. Как с Норой почти два месяца назад. И теперь – с Максом! Похоже, я вечно буду маленькой девочкой, рыдающей на кровати.
От этой мысли хочется плакать еще сильнее.
– Лола? – доносится из окна тихий голос. Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как я снова вошла. – Лола?
Через минуту зов повторяется, но я не встаю. Как удобно для Крикета появиться сейчас – после того, как я не видела его целых две недели. После того, как он не отвечал на мои звонки. Когда моя душа чернее ночи и несчастна, как никогда.
Я плохой человек.
Нет, это Макс – плохой человек. Грубый, самолюбивый и ревнивый.
Но я еще хуже. Я ребенок, играющий в переодевания, неспособный разглядеть за костюмом саму себя.
Глава двадцать шестая
Рациональная часть меня понимает, что мне нужно отпустить ситуацию. Я больше не могу плакать. Я опустошена. Выпита досуха. И не способна двигаться.
Точнее, просто не хочу.
Потому что так и выглядит депрессия. Чем она глубже, тем сильнее хочется ей отдаться. Это успокаивает. Хочется укутаться в транс, словно в тяжелый плащ, наполниться им, дышать им. Хочется вынашивать грусть в себе, растить, культивировать. Она моя. Хочется умереть с ней, во всяком случае, уснуть в ее руках и не просыпаться долго-долго.
Эту неделю я провожу в кровати много времени.
Когда ты спишь, никто не просит тебя что-то сделать. Никто от тебя ничего не ждет. И тебе не нужно сталкиваться нос к носу со своими проблемами. Поэтому я только и делала все эти дни, что таскалась в школу, таскалась на работу. И еще спала.
Макс пропал. Не в том смысле, что перестал быть моим бойфрендом, а по-настоящему пропал. Я попросила Линдси забрать учебник, который забыла у него дома, и сосед Макса сказал, что он уехал из города во вторник. Куда – Джонни не сказал.
Макс наконец сбежал. Без меня.
Мне бы хотелось, чтобы думать о нем было не так больно. Но тоскую я вовсе не потому, что хотела бы к нему вернуться. Я не хочу. Просто он долгое время так много для меня значил. Он был моим будущим. А теперь он ничто. Он был у меня первым, а значит, я никогда не смогу его забыть, но однажды воспоминания о нем поблекнут. А я скоро стану лишь очередным пунктом в его «послужном» списке.
Я не знала, что можно ненавидеть кого-то и одновременно по нему тосковать. Я думала, мы с Максом вместе навечно. Мне никто не верил. Мы хотели доказать всем, что они не правы, но оказалось, что ошибаемся мы сами. А может, ошибалась лишь я. Думал ли Макс, что он со мной останется навсегда?
Этот вопрос настолько болезненный, что отвечать на него совершенно не хочется.
Родители расстроены, и все же они оставили меня в одиночестве, чтобы я могла прийти в себя. Как будто разбитое сердце можно вылечить.
Уже почти полночь – не то пятница, не то суббота, – и на небе снова полная луна. Традиционно земледельцы называют декабрьскую луну холодной луной или луной длинных ночей. Сегодня верно и то и другое. Я открыла окно, чтобы глубже ощутить весь ее холод, напитаться ею, но это оказалось грубой ошибкой. Я замерзаю. Но у меня было очередное долгое дежурство в кинотеатре, я совершенно опустошена, поэтому не нахожу в себе сил закрыть окно.
Мне не спится.
Шелковая ткань платья Марии-Антуанетты, разложенная на столике для шитья, поблескивает в голубоватом свете луны. Скоро наряд будет готов. До Зимнего бала еще полтора месяца, впереди куча времени.
Но это больше не имеет никакого значения. Я не пойду на бал.
И наплевать, что у меня нет партнера. Мысль появиться на балу в необычном наряде настолько нелепа, что даже обидно. Макс был прав. Танцы – это глупо. Одноклассники не удивятся моему платью, они беспощадно его высмеют. Не знаю, сколько времени я смотрю на его складки, когда за окном вспыхивает желтоватый свет.
– Лола? – раздается в ночи.
Я закрываю глаза, не в силах произнести ни слова.
– Я знаю, что ты там. Я зайду, ладно?
О подоконник ударяется край импровизированного моста, и я испуганно замираю. На прошлой неделе Крикет звал меня еще раз, но я сделала вид, что сплю. Я слушаю, как скрипит под весом парня доска, а мгновением позже Крикет уже в моей комнате, спрыгивает на пол.
– Лола? – Крикет стоит на коленях возле моей кровати. Я чувствую это. – Я здесь, – шепчет он. – Можешь говорить со мной или не говорить, но я здесь.
Я крепче зажмуриваю глаза.
