– Могло, – он убежденно кивнул головой, – вы обе свободные, а я просто раб.
При последних словах он поморщился словно от боли.
Я с трудом растянула губы в сдержанную улыбку, хотя непреодолимо хотелось надуться, а еще лучше вскочить и сбежать в свою комнату, где можно было бы в темноте посидеть, пожалеть себя :
– Я не знаю, говоришь ты сейчас правду, или обманываешь, но если бы мы смогли хоть как-то наладить контакт, я была бы счастлива.
– Не обманываю, – просто ответил он, поднимаясь с дивана.
– Ну что ж, тогда давай попробуем начать все с начала, – плоские, банальные слова, но они нужны нам обоим.
Парень кивнул и, развернувшись на пятках, покинул мое общество, оставив меня в смешанных чувствах. С одной стороны, казалось бы, вот оно, страстно желаемое перемирие, новый виток в наших отношениях, надо радоваться, да прыгать до небес.
Вот только с другой стороны горечь такая, что каждый вздох отдается уколом где-то глубоко в груди. Сам того, не желая, Тимур умудрился меня настолько сильно обидеть, зацепить, что я теперь как никогда сильно мечтала скинуть с себя этот невыносимый корсет, чтобы показать ему какая я на самом деле, чтобы он перестал воспринимать меня как некое бесформенное существо, поглощенное мыслями о собственном выживании.
Глава 20
Осталось 23 дня
Сказать, что мой лечащий врач был зол – это значит не сказать ничего. Сергей Геннадьевич колоритно и совсем не этично прошелся по моим умственным способностям, расписал радужные перспективы, которые меня ждут в ближайшее время.
– В общем так, дорогая моя! Даю тебе последнюю неделю на исправление. Если не удержишь вес на сегодняшней отметке, – он красной ручкой демонстративно обвел в карте мои жалкие килограммы и поставил жирный восклицательный знак, – то я положу тебя в стационар. И будешь ты получать пятиразовое питание: два завтрака, обед, полдник и ужин через капельницы. Привяжу тебя к кровати, хуже уже не будет, ты ведь все равно как морковина на грядке сидишь, и не думая шевелиться, и будешь целыми днями получать внутривенные вливания! Этого хочешь!?
– Нет, – отчаянно затрясла головой, ничуть не сомневаясь, что свое обещание он выполнит, и придется мне до конца срока сидеть в реабилитационным центре, даже носа на улицу не показывая.
– Тогда все в твоих руках! Сохранишь массу, сумеешь себя хоть немного в тонус привести – останешься на воле, если нет – то упеку в палату без зазрений совести!
От врача я уходила в совершенно расстроенных чувствах. Как мне удержать этот дурацкий вес, если кусок в горло не лезет? Ну не хочу я есть, и что теперь? Уж про движение вообще молчу! О какой подвижности может идти речь, когда с кровати с трудом сползаешь, и нет сил лишний раз по дому пройтись?
Таисия в этот раз была занята, поэтому пересечься, как в прошлый раз, нам не удалось. Делать в центре мне было абсолютно нечего – гулять не хочу, по магазинам ходить стыдно. Да и косые взгляды прохожих уже начали нервировать. Что они на меня все так смотрят? Можно подумать, до этого никогда человека в корсете Августовского не видели? Или я особенно красива в этом металлическом облачении?
В общем, быстренько вызвала такси и отправилась домой. Там тихо, спокойно, там мой любимый диван.
Машина притормозила у родного крыльца, мягко шелестя шинами по дорожке. Расплатившись с водителем, кое-как выбралась наружу, кряхтя и охая, как старая бабуля.
Осмотрелась вокруг. Красота-то какая! Теплые лучи солнца ласкают кожу, легкий ветерок играет волосами. Аллея в конце весны была особенно прекрасна, яркая насыщенная зелень молодых листьев гармонировала с нежно-розовыми цветами. Так бы и стояла, и любовалась вечно этим великолепием природы. Несмотря на то, что, сняв корсет, я собиралась покинуть Ви Эйру, поскольку не люблю эту планету, это место, в котором я провела свое детство, навсегда останется в моем сердце.
Неторопливо направилась к дому, думая, чем бы заняться. Поспать у себя в комнате или подремать в гостиной? Даже и не знаю что выбрать, все такое заманчивое.
Однако на крыльце, уже взявшись за ручку входной двери, остановилась, вспомнив, что надо бы доползти до гаража, посмотреть, чем там Тимур занимается.
С нашего памятного разговора прошло уже три довольно-таки мирных дня. Тим, как и обещал, старался вести себя в рамках приличия, а я, хоть и пыталась, но все-таки не могла так сразу избавиться от подозрительности. Мне все казалось, что он опять играет в какую-то игру, пользуясь моей доверчивостью.
Итак, три мирных дня. Как они прошли? Обычно, ничего особенного.
Я слонялась по дому, не находя себе интересного занятия, а Тимур вернулся к работе в гараже. Точно так же, как и раньше, пропадал на крыше, приводя ее в порядок. На этот раз вроде без подвоха.
Пока он был занят ремонтом, я тихонько пробиралась в кладовку и подглядывала за ним, сквозь маленькое, затянутое выцветшей от времени шторой окно. Он действительно работал: чем-то гремел, стучал, переносил с места на место стройматериалы. Меня же интересовало только одно. Показные дела или все-таки настоящие? При этом мне было неудобно выходить и проверять его. Вроде как получится, что он обещал исправиться, а я ему не поверила и теперь неустанно контролирую каждый шаг. Некрасиво.
Пусть мне действительно не особо верилось в его чудесное исправление, но ему об этом знать не стоит. Недоверие может подорвать куда более крепкие союзы, чем наш.
Ах да, забыла сказать! Кроме всего прочего, за эти три дня я получила не менее десятка звонков от Марики, которая все пыталась меня убедить в необходимости избавиться от Тимура, передать его в ее жадные лапки. Я уже прямо говорила, что не собираюсь его отдавать, а этой змее хоть бы хны. Несколько часов пройдет, и она снова обрывает мой телефон, пытаясь добраться до Тима. Озабоченная!
В данный момент я все-таки собиралась сходить в гараж, проведать Тимура. И повод вроде как есть – сообщить о том, что вернулась. Хотя ему, наверное, глубоко фиолетово. Не лезу к нему, не мельтешу за спиной, он и рад.
Мелькнула мысль снова обойти дом по тайной тропочке и подкрасться к гаражу с другой стороны, но я от нее отмахнулась. После поездки в город на прием к сердитому врачу нет ни сил, ни настроения по кустам скакать. Так что идем напрямую, не скрываясь.
Обошла дом и направилась в сторону гаража. Как-то подозрительно тихо. Ни стука, ни шума, ни самого Тимура.
Тааааак, опять чудит! Решил воспользоваться моим отсутствием и снова начал валять дурака?
Эх, Тимур, Тимур, ничему ты не учишься, все, о чем говорили, прошло мимо твоей головы. Жалко, у меня теплилась хоть крохотная, но все-таки надежда, что ты исправился.
Как ни странно, я совсем не рассердилась на него. Ни капли.
Я расстроилась.
Мне стало обидно, что он снова решил воспользоваться моим доверием, и все вывернуть так, как ему надо. Вообще заметила, что после нашего вечернего разговора в гостиной, я стала на него обижаться по каждой мелочи. Именно обижаться. Не сердиться, беситься, злиться, негодовать. Нет. Именно обижаться, раз за разом прокручивая в голове слова, что я даже на женщину не похожа.
