— Верно подмечено, — кивнул Тодор. — Но можно спускать и поднимать по одному вагону специальным фуникулером. Рельсы кладут на склон, а между ними пускают цепь. На нее цепляют вагон и поднимают вверх или наоборот опускают. А дальше уже снова к паровозу и в путь-дорогу. Наверху стоит машина, которая тянет груз, а вниз вагон будет сам катиться, надо только придерживать, чтобы не разгонялся.
— А еще можно построить длинный-длинный мост с небольшим уклоном, — высказал свою идею Зигор.
— Очень длинный, километров на десять, — заметил Тодор. — Жорж Калинов смог бы такое построить, но это очень дорого, трудоемко и сколько металла на него уйдет, а его же еще надо будет сюда доставить… Фуникулер проще и дешевле.
— Я поняла, спасибо. Я вниз пойду, а то тут у вас холодно, — Ада спустилась в люк.
— Мак, а на каком расстоянии вы с Адой можете друг друга слышать? — спросил Зигор.
— Мы слышим не друг друга, а шар. Я подальше, Ада поближе, но в пределах шагохода и рядом мы можем через него передавать сообщения.
— Здорово, как беспроволочный телеграф, о котором мечтает Себастьян, — заметил Зигор.
— Над нами что-то есть, — обратил внимание Тодор и крикнул в трубку внутренней связи: — Кабина, стоп! Замрите на месте!
Зигор поднял ружье и прицелился. Далеко вверху, в просвете между скалами, между облаками проплывала длинная колбаса с подвешенной снизу кабиной и двумя воздушными винтами по бокам. Позади воздушного судна из трубы валил дым.
— Не стреляй, они нас не видят, — прошептал Тодор, как будто там наверху могли их услышать.
— А как они его могут называть, это же не шар? — спросил вдруг Мак, глядя в небо.
— Да бог его знает… Воздушный паромобиль… Летающий паровоз… — начал предлагать варианты Тодор.
— Шар подсказывает, что это управляемый аэростат, раньше такие назывались дирижаблями, — сообщил Мак.
— Раньше? А такие были раньше? — решил уточнил Тодор.
— Судя по названию, это старофранцузский, язык Первых поколений, — пояснил Зигор. — А что, подходит… Дирижабль…
— Вроде пролетел, можем двигаться дальше… — заметил Тодор.
— Сюда бы пару орлов, они бы разорвали оболочку этому… дирижаблю, — сказал Зигор. — Жаль, они на эту сторону хребта никогда не залетают.
— Нам надо решить, что делать дальше, — сказал Тодор. — Ущелье становится все шире, скалы ниже, скоро мы из него выйдем на предгорья, потом на равнину, там нас издалека будет видно.
— Северные пустоши достаточно ровные, по ним как каток прошел, — объяснил Зигор. — Ночью, особенно когда обе луны взойдут, света достаточно, чтобы видеть дорогу. А нас ночью никто не увидит. Я предлагаю не останавливаться, а уходить как можно дальше на восток по темноте. А на день ляжем где-нибудь между барханами, отсидимся до вечера. Мы уже будем достаточно далеко от противника. Заодно можно будет поохотиться, дров напилить, запасы угля же не бесконечные…
— Вода есть в пустошах? — спросил Тодор.
— Нет, воды там очень мало… Есть пара мест, но до них еще добраться надо.
— Тогда ищем место для остановки, пока ручей не пропал, набираем воду и вечером выходим на равнину, — решил инженер.
Ближе к вечеру машина остановилась. Небо на севере уже темнело, от горной стены падали на равнину длинные тени. Шагоход остановился рядом с нависавшей над ручьем высокой скалой. Поток размыл под камнями небольшую впадину, образовав заполненную чистой и холодной водой котловину.
— Набираем полный бак и столько бочек, сколько сможем освободить, — распорядился Тодор. — Тыну, готовь насос!
— Я бы порекомендовал всем помыться и постираться, — дал совет Зигор. — Дня три, а может и больше, такой возможности больше не будет. Нам придется пересечь зону песков.
— После того как наберем воду… Мак, Ада, поднимитесь на скалу, вроде склон не очень крутой, посмотрите вокруг, не видно ли имперцев. Себастьян, пойдем, там чуть впереди я видел пару сухих деревьев, пополним запасы…
Подростки обошли возвышающуюся почти вертикально над местом стоянки скалу. Трезорка увязался за ними. Со стороны равнин склон был более пологий и частично засыпан песком и мелкими камешками. По нему они и начали подниматься. Горный хребет стоял высокой стеной как построенный неведомыми великанами каменный забор, блистая освещенными с той стороны солнцем ледяными вершинами. Вдоль вздымающихся к вершинам горных склонов шла гигантская щель, как будто нож неведомых божеств отрезал и отодвинул в сторону изрядный ломоть.
— Это наше ущелье, по которому мы проехали, — показала Ада. — Смотри, отсюда даже видно оползень у Перевала.
— Далеко… — оценил Мак. — И там совсем темно, плохо видно.
Мак взобрался на самый верх, на небольшую площадку на вершине скалы, внимательно огляделся по сторонам. В небе не было ничего напоминающего воздушное судно имперцев. В небе вообще не было ничего кроме облаков. Ни одной птицы наверху, ни одной мухи или бабочки рядом, ни одного растения, дерева, куста или цветка, ни одного пучка травы.
Далеко на севере ползли в небе огромные кучевые облака, белоснежные снизу от солнечного света и мрачно-темные сверху, нависая над бескрайней серой равниной, до половины закрытой тенью от гор. Ни дерева, ни огонька, совершенно безжизненный, мертвый пейзаж, наводящий тоску и страх.
Ада поежилась. Мак это заметил:
— Холодно?
— Нет, — ответила девушка. — Я просто немного волнуюсь. Мы ведь едем на восток, а там лежит полуостров Лабрадор, земля моих предков. Я там никогда не была, только читала в книжках, да разглядывала картинки. Как там все на самом деле…
— Приедем, увидишь, — улыбнулся Мак.
— Да, конечно… А что здесь произошло, неужели раньше это была плодородная и богатая местность? — произнесла Ада.
«Война… Кто-то из магов использовал Куб Земли…» — произнес шар.
— Империя? — спросил Мак.
«Мы же нашли его в Столице Республики» — напомнил шар. — «Они его и применили. А потом сами и спрятали, ужаснувшись содеянному…»
— А как это случилось? — захотела узнать любопытная Ада.
«Я сейчас не могу показать, нужно дополнительное оборудование. Но в записях Куба есть архив, там все описано и показано. Лет тридцать назад это было…
…Артбатарея из четырех легких пушек прикрывала дорогу на Перевал. Около роты пехотинцев спешно рыли окопы, готовясь к обороне. Полусотня мехгвардейцев, пара локомобилей, вот и все, что осталось от республиканской армии после разгрома в жутком, свирепом и безжалостном сражении на равнине.
На севере у самого горизонта виднелись многочисленные дымы, горели деревни. Последний караван беженцев уже прошел армейский заслон и медленно поднимался к перевалу. А к последнему рубежу Республики со всех сторон по распаханным полям, по широким дорогам через степи и редкие лесные чащи стягивались бесчисленные отряды имперской армии. Как облака черного тумана, они заполняли собой равнину, с каждым часом приближаясь все ближе. Невозмутимо топали бездушные громоздкие шагоходы, пыхтя паром и угольным дымом, ползли по дорогам колонны бронеходов, шагали отряды пехоты, носились из стороны в сторону летучие кавалеристские роты, тягачи-локомобили тащили артиллерию. Исход предстоящего столкновения был ясен всем. Заслон продержится от силы час, вряд ли больше, потом его сметут и вся эта армада устремится вверх по серпантину, сломит оборону немногочисленного пограничного отрада на перевале и, перевалив через хребет, обрушится на Республику, давя ее с северных предгорий до самого южного побережья.
