С минуту поразглядывав асфальт, я звоню Ларисе. О своей ситуации не говорю, просто слушаю ее рассказ о том, как она со своим парнем пришла в кино, а там объявили пожарную тревогу и им пришлось уйти. Пообещав встретиться на занятии, отключаюсь. Сама не знаю, для чего ей позвонила.
В воздухе окончательно стемнело, а по соседству от меня успела разместиться нетрезвая компания. Они распивают пиво и оглушительно смеются, а один из парней даже приглашает меня к ним, но я, конечно, отказываюсь. Еще чего не хватало.
Гнев и отчаяние притупились, и мысли, как упрямый магнит, снова вернулись к нему. К Булату. Вдруг он разобрался с аварией Карины и вернулся домой, а меня там нет. Звонить он мне, конечно, не станет — слишком гордый. Просто вычеркнет меня из своей жизни. Снова ужасная несправедливость. Потому что я вычеркнуть его не смогу.
Спустя час на место пьяной компании приходит влюбленная парочка, которая никак не может перестать целоваться. Я поднимаюсь и иду.
Михаил никак не комментирует мое позорное возвращение: просто отдает ключи и говорит, что Булат Даянович не приезжал и не звонил. Хороший он, Михаил. Я ведь даже не спрашивала.
Булат не приезжает в эту ночь, и в следующую тоже не приезжает. Проходит четыре дня, а его до сих пор нет.
25
Дни, проведенные без Булата, походят на пытку. Первые сутки я говорила себе, что его отсутствие к лучшему, и у меня есть время морально встать на ноги и придумать, как себя вести. Решила, что буду разговаривать с ним холодно и сухо, и сделаю так, чтобы о моих упрямых чувствах он никогда не догадался. Стану, наконец, просто телом.
К обеду второго дня от сидения в идеально убранной квартире мне стало настолько невыносимо, что я всерьез подумывала снова собрать вещи. Уходить себя отговорила: дежурил Михаил, и возвращаться во второй раз как побитая дворняжка было стыдно.
Третий день стал апогеем моих мучений. Обида на Булата куда-то испарилась, осталась лишь изнуряющая тоска по нему и нескончаемые вопросы: Где он? С ним все хорошо? Он с ней? Специально не приезжает? Хотя бы немного думает обо мне?
Из-за подавленности, барьеры, защищающие мое сердце, пали, и я осталась наедине с воображением, которое щедро побрасывало мне ненавистные картины. Я представляла Булата с Кариной, прогуливающихся под руку, и кляла себя, что по глупости его отдала. Мне нужно было быть умнее и терпеливее, и тогда со временем у нас бы все получилось.
На четвертый день после занятий я пошла выпить кофе с Ларисой. Идти не хотелось, но я ведь ей обещала. Она сразу поняла, что со мной что-то не так, но одолевать расспросами не стала, и вместо этого рассказала историю про то, как она забыла сумку в метро, а добрый парень, сидевший рядом, ее вернул, найдя профиль Ларисы в социальной сети. Вроде ничего такого, но на душе стало теплее. Пусть Булат меня и не любит, зато у меня есть друзья, которые рады проводить со мной время.
Сняв с плеча спортивный баул, я с грохотом роняю его на пол. Сегодня нарочно себя измотала на тренировке, чтобы уснуть как можно быстрее. Устала часами смотреть в потолок и думать о Булате в объятиях Карины. В зал я стала ходить вечером, чтобы больше не сталкиваться с Сергеем. И зачем я только советы Ларисы о пользе ревности слушала? Интуиция правильно мне подсказывала, что от других мужчин нужно держаться подальше.
Сон не идет даже несмотря на усталость, поэтому я включаю аудиокнигу на итальянском. Под мелодичное звучание полюбившегося мне языка я почему-то лучше засыпаю. Вот и сейчас, красивые черты Булата постепенно начинают распадаться на цветные квадратики, мигают и окончательно исчезают, чтобы наверняка вернуться ко мне во сне.
Просыпаюсь я от шума в прихожей. Сердце, успокоенное сном, ускоряется за секунду, сознание оживает. В комнате темно, несмотря на раскрытые шторы, значит, все еще ночь. Это вернулся он?
Слышится глухой стук упавшего предмета, шорох подошв, звук включившейся воды. Пульс молотит гулко и часто, наполняя кровь волнением и ожиданием. Булат.
Я сажусь на кровати и, обхватив колени руками, жду. Притворяться спящей не могу — слишком сильна моя тяга его увидеть. Он еще даже не вошел в комнату, а я уже чувствую его запах: пряности, немного табака и много кожи. Не было между нами того инцидента — наверняка, выскочила бы к нему и повисла на шее.
— Привет… — шепчу, едва Булат заходит в комнату.
Впервые он одет не так, как обычно: вместо рубашки и брюк на нем джинсы и темная футболка.
Булат ничего не отвечает, просто начинает раздеваться. Несмотря на произошедшее и его молчание, в крови бурлит что-то отдаленно напоминающее радость: мы снова будем спать в одной кровати.
Он раздевается полностью, и даже в полумраке становится заметно, что кожа его ягодиц стала светлее в сравнении со спиной. Я не могу понять, почему. Он где-то загорал?
Все также молча Булат опускается на кровать, обхватывает мои бедра, дергает вниз, заставляя лечь, нависает сверху. Его тело горячее, чем обычно — сейчас оно почти раскаленное, а к привычному запаху примешивается новый, которому я не могу подобрать определение.
От тяжести его веса меня обволакивает бесконтрольная эйфория, и каждая новая секунда становится идеальной. Я истосковалась по нему: кажется, что по нему тосковали даже мои волосы и кожа. За одно короткое мгновение рядом с ним я забыла обо всем.
Булат входит в меня. Я вскрикиваю и тянусь к нему губами — мой естественный и такой необходимый рефлекс. Достать его не получается: его ладонь пригвождает мою шею к кровати.
Тело откликается на него как и всегда: влажно хлюпает, подрагивает, обнимает, и вместе с этим я отчетливо ощущаю, что сейчас между нами все по-другому. Он не целует меня, и он закрыт, совсем как в первые недели наших «отношений».
Но это для него, а для меня все не так. В интиме с Булатом я не могу сдерживать свои желания его касаться, и те звуки, которые он выбивает из меня, я тоже сдерживать не в силах. Я полуглажу-полускребу его шею, замещая четырехдневную утрату, выдыхаю: «Еще».
Булат переворачивает меня на живот так резко, что ахаю. Его член упирается мне между ягодиц, скользкий и тяжелый. Тело моментально сковывают страх и напряжение, заставляя сжать ладони в кулаки.
— Я не уверена, что готова…
Его ладонь сдавливает мою поясницу, давление эрекции спускается ниже, к влагалищу.
— Анальный секс мне не интересен. Расслабься.
Толчки внутри меня не прекращаются целую вечность, и к тому времени как кончает Булат, мое изголодавшееся тело почти подобралось ко второму оргазму. Смыв в унитазе презерватив, он возвращается в кровать и накрывается одеялом.
Дыхание отказывается приходить в норму, сердце пружинит под кожей как сумасшедшее. Я снова чувствую себя живой. От нашего секса, от его прикосновений, просто потому что он лежит рядом. Нет ни горечи воспоминаний, ни обид. Возможно, появятся завтра, но не сейчас. Сейчас мое единственное желание — быть к нему ближе.
