— Тише ты, — его тон строгий, дыхание задевает мой подбородок. — Не умеешь слышать. Дурочка взбалмошная.
— Если я такая дурочка, для чего ты меня к себе взял? — выпаливаю я, задыхаясь от обиды.
— Стало жалко. Была бы ты не такой красивой — наверняка уехал.
Все слова возмущения, готовые сорваться с языка, растворяются, потому что в этот момент он касается большим пальцем моего лица. Трогает щеку, будто проверяет упругость, спускается к подбородку. Я перестаю дышать, когда он касается моих губ. Сердечная мышца качает кровь мощно и гулко, рассыпая огненные искры по венам. Интимнее момента у нас еще не было. «Это другое. Не знаю что это, но это другое», — шепчет мозг.
Каждую миллисекунду, которую его палец гладит мой рот, я впитываю разумом и кожей. Страшно спугнуть и страшно, что это закончится. Что он отвернется, а утром снова будет вести себя как раньше. Словно он просто мой спонсор, а я его содержанка.
Я приоткрываю рот, позволяя его пальцу скользнуть глубже. Осторожно трогаю языком его кожу - немного никотина, соли, мыла и самого Булата. Сдавливаю губами, на секунду жмурюсь и снова смотрю ему в глаза.
Булат говорит какое-то короткое слово, которое мне не удается разобрать, и роняет меня на спину. Придавливает собой, упирается лбом в мой. Жадность и вожделение захлестывают меня в то же мгновение: я нахожу его губы и впиваюсь в них поцелуем, на который он мне отвечает.
Булат шарит рукой где-то над нами, спускает ее вниз. По знакомому движению, я узнаю, что он надевает презерватив.
Следующие минуты перебивают интимность предыдущих. Пусть для него все не так, но в моих мыслях мы впервые занимаемся любовью.
33
— Доброе утро, — шепчу, едва Булат открывает глаза. Рот прикрываю уголком одеяла — я не успела почистить зубы. Время у меня было, только вставать не хотелось. Боялась, что если отлучусь хотя бы ненадолго, то Булат уйдет в душ, и вся магия сегодняшнего утра испарится. А я не хочу терять ни секунды.
— Доброе, — Булат изучающе смотрит на меня из-под своих густых ресниц, после чего отталкивается от кровати и встает.
Я разглядываю след от его головы на подушке, а по груди расползается холод. Он не помнит или жалеет о том, что отпустил себя? Или же просто был пьян? Я думала, он обнимет меня. Захочет снова заняться любовью. Скажет что-нибудь, отчего мое сердце вновь екнет. А он ведет себя так, как всегда.
За дверью ванной слышится звук разговора — Булат уже успел кому-то позвонить. С телефоном он вообще не расстается. Наверное, это очень утомительно — постоянно с кем-то разговаривать и говорить, что делать. Все его беседы обычно звучат так: «Сейчас возьми с собой того-то и поезжай туда-то. Найди там конкретного человека и скажи, что ты от того-то». Неужели с ним работают такие глупые люди?
Вздохнув, я тоже заставляю себя встать и одеться. Даже в душ не иду — только причесываюсь и чищу зубы, то и дело прислушиваясь в малейшему шуму. Не хочу выйти и застать Булата надевающим обувь. Поэтому я практически налетаю на него, едва в коридоре раздаются шаги.
На его вопросительный взгляд опускаю глаза и тихо мямлю:
— Ты на кухню? Кофе сварить?
Сама не знаю, откуда взялось это внезапное смущение. Наверное, потому что вместо того, чтобы задавать все эти вопросы, мне хочется к нему прижаться(он как раз сейчас полураздетый), а еще лучше, чтобы он сам прижал меня к себе. Поцелуй сейчас был бы очень уместным. И разговаривать не нужно — он бы все сказал лучше слов.
— Свари. У тебя щека в зубной пасте.
Я машинально прикрываю дефект ладонью и начинаю тереть. Вот я растяпа. Наверное, слишком задумалась.
Мы вместе идем на кухню: я впереди, Булат чуть поодаль. Неопределенность меня сжигает. Этой ночью я пережила самые невероятные мгновения в своей жизни и мне сложно смириться, что все снова станет как раньше. Неужели Булат не понимает, что каждый знак внимания сильнее распаляет мою любовь? Рядом с ним мне будто тесно в собственном теле — постоянно приходится себя ограничивать в чувствах. Невыносимо постоянно хотеть есть и сидеть на диете.
— Тосты с сыром будешь? — смотрю на него из-за плеча. — Я недавно выбиралась на завтрак в одну кофейню — так там подавали точно такие же. Это точно не домашняя еда.
— Мне только кофе, — отрезает Булат.
Я отворачиваюсь, чтобы он не видел, как я его передразниваю. Просто мне нужно куда-то выместить свою обиду. Мы уже три месяца вместе, а он продолжает упрямо поститься.
— Знаешь что? — поставив перед ним чашку, я сажусь напротив. — Я в интернете нашла школу одного ресторатора. Голиков, может, слышал про такого?
Рот Булата кривится в едва заметной усмешке.
— Допустим.
— У него есть кулинарная школа, где любого желающего учат готовить как в ресторане. Хочешь французскую кухню, хочешь итальянскую. Я туда запишусь, и тогда ты больше не сможешь называть мои блюда домашними.
Я поднимаю бровь и жду его реакции, но не похоже, что Булат под впечатлением.
— Записывайся, если готовить тебе интересно. Только не делай этого ради меня.
Мне снова больно. Почему он всякий раз пытается подчеркнуть, что мы с ним существуем отдельно? Разве плохо, что я хочу сделать что-нибудь ради него? Мне ведь это только в радость.
— Не нужно говорить мне, почему мне стоит туда идти, — я опускаю глаза в стол и, только когда убеждаюсь, что мне удалось справиться с эмоциями, снова смотрю на него. — Когда я поставлю перед тобой идеальный карпаччо из говядины, ты уже не сможешь сказать, что отказываешься от моей еды, потому что она недостаточно для тебя хороша. А если откажешься — это будет означать, что ты соврал, потому что боишься привыкнуть к моей заботе.
Булат даже кофе пить перестал — так меня разглядывает.
— Никогда не думал, что мне будут угрожать едой в собственной квартире, — произносит медленно. — Когда поставишь передо мной идеальный карпаччо — я обязательно его попробую.
Вот как он этот делает? Всего пара слов и немного теплого оттенка в его взгляде — и мое настроение переворачивается с ног на голову. Желанная картина рисуется перед глазами за секунду: я ставлю перед Булатом тарелку с розовыми ломтиками мяса, мы чокаемся вином и вместе едим.
— Спасибо за кофе, — он поднимается. — Нужно ехать.
Снова нужно ехать. У него вообще бывают выходные? Ну да, был недавно. И он его потратил, чтобы съездить в мою Италию с Кариной.
Я провожаю его в коридоре. Смотрю, как при помощи ложки он надевает свои дорогущие туфли и как берет с комода ключи.
— Я поехал. Сегодня в обед документы мне завезут. Будет время — у охраны забери.
От этой просьбы я вновь чувствую прилив радости. Наверное, потому что она такая… обыденная. Документы наверняка важные, а Булат доверяет забрать их мне.
