— Тати, я всегда полагал, что ты умная девочка, которой не нужно объяснять очевидные вещи. Поэтому я ни хера не понимаю, почему именно сейчас ты кинулась отстаивать свою независимость в самой идиотской манере. Ты спокойно восприняла смену гардероба, в котором, на моей памяти, нет ни одной дешевой тряпки, поездки заграницу и походы в рестораны. Почему ты ни разу не настаивала на том, чтобы отовариваться в секонд-хэнде, вместо отдыха на Тенерифе прогуляться в лесу, а вместо «Реми» пойти в Бургер Кинг? Что изменилось сейчас? Личная тачка — это даже не роскошь, это необходимое удобство и мое спокойствие. Не хочешь учиться на права — окей. Мне придется потратить время на то, чтобы найти для тебя водителя.
Я молчу и нервно ковыряю кутикулу. Понятия не имею, почему я психанула. Я ведь смирилась с необходимостью учиться на права, тем более, что это хорошая возможность занять свободное время. Да и выбор школы — так Мирон проявляет свою заботу, потому что я бы и правда остановилась на первой попавшейся.
— Позавчера я выпила кофе с одногруппником. Саша, ты его видел как-то на парковке.
Мирон щурит глаза и оглядывает меня с ног до головы:
— Мне следует начинать беспокоиться?
— Нет. Просто решила поставить тебя в известность Мы закрыли сессию, а он уезжал домой на месяц.
— Спасибо, что рассказала, — Мирон вновь возвращает взгляд к экрану. — Малыш, оставишь меня ненадолго. Мне нужно кое-что доделать, а потом можем поехать в кино.
Я киваю и прикрываю за собой дверь. Не похоже, что он ревнует.
***********
— Дерьмовый фильм, — говорит Мирон, стягивая с себя футболку. — Лучше бы концерт выбрали.
— А я предлагала. Просто у кого-то фобия большого скопления людей.
— Просто потом хер уедешь. — Рука Мирона застывает на пуговице джинсов, а взгляд наполняется знакомым огнем. Так происходит каждый раз, когда я оказываюсь перед ним без одежды.
Мне нравится чувствовать на себе его похоть и нравится его дразнить, поэтому я делаю вид, что не замечаю его внимания и начинаю расстегивать бюстгальтер. Избавившись от него, провожу ладонями по груди, чтобы усилить эффект своего шоу, и покрываюсь мурашками, когда слышу, как Мирон меня окликает.
— Тати.
Едва мы встречаемся глазами, следует незамедлительное распоряжение:
— Потрогай себя.
Привычный жар вспыхивает в груди, внизу живота и в висках. Всему виной его голос: хриплый и требовательный, и то, как Мирон на меня смотрит. Ради одного этого взгляда, я готова моментально включиться в игру без стеснения и жеманства.
— Так? — я пробегаюсь пальцами по соскам, глажу кожу живота, спускаясь в резинке стрингов.
Мирон сосредоточенно разглядывает меня, словно не желая потерять из виду не единой детали, его руки вновь приходят в движение: отщелкивают пуговицу, медленно тянут молнию вниз. Он не делает ничего нарочитого, но меня это тоже заводит.
— Ляг на кровать. Эту кружевную херню тоже сними.
Я поддеваю пальцами тонкие лямки белья; стараясь несильно нагибаться, стягиваю их вниз, переступаю. Кровать беззвучно пружинит, когда я ложусь на спину и развожу ноги.
— А ты будешь трогать себя? — голос садится, становится осипшим и провоцирующим.
Я раздвигаю половые губы, давая Мирону то, что он хочет видеть, провожу указательным пальцем по клитору. Я не преследую цель доставить себе удовольствие — сейчас в приоритете мой зритель, но искры возбуждения все равно простреливают соски и промежность.
Мирон молча спускает джинсы и небрежно отпихивает их себя вместе с бельем. Я видела его тело много раз, но оно всегда приводит меня в восторг: твердый пресс без искусственной перекачанности, с выраженной линией косых мышц, налитый кровью член с крупной розовой головкой. Одного его вида достаточно для того, чтобы захотеть ощутить его в себе. Я закрываю глаза, сильнее прогибаю поясницу, ласкаю себя настойчивее. Каждый звук, слетающий с моих губ, предназначен Мирону.
— Шлюха моя, — его голос хриплый, и хотя я не вижу лица, но отчетливо представляю, как расширены его зрачки и как напряжен кадык.
Я слышу поступь шагов справа от себя, то, как выдвигается ящик прикроватной тумбы. Еще до того, как открыть глаза, чувствую, как рука Мирона касается моего колена. Я облизываю губы и улыбаюсь, когда он дергает меня к краю кровати. Он нравится мне таким: голодным, импульсивным, сходящим по мне с ума.
— Продолжай трогать себя, — распоряжается он, прижимая мою ногу к себе локтем. Знакомый тюбик в его руке заставляет сердце заколотиться сильнее и взволнованнее. Мирон выдавливает себе на ладонь анальную смазку. Несколько раз проводит по головке члена, увлажняя его, спускает пальцы к моим ягодицам, массирует анус. Я жмурюсь и тихо всхлипываю, когда они проскальзывают в меня: неглубоко двигаются вперед и назад, гладят и расширяют.
— Нравится? — Взгляд Мирона перебирается мне на лицо, впитывая мою реакцию. Я закрываю глаза, давая свое согласие, упираюсь ступнями ему в грудь, ласкаю себя настойчивее, чтобы подготовить.
На смену первым ласкам приходит тупое давление головки. Туго, все еще непривычно, волнительно, запретно. Я не с первого раза распознала удовольствие от анального секса, но сейчас он мне нравится. Мы практикуем его нечасто, но этот опыт всегда становится горячим и запоминающимся.
Мое сердце бешено колотится предвкушением, лицо и грудь пылают. Мирон большой даже по меркам вагинального секса, потому мне все еще немного больно. Он погружается в меня почти до основания и застывает, давая мне привыкнуть.
— Сожми, малыш. Да… Сделай так еще, — прикрыв глаза, он цедит вместе с выпущенным воздухом: — Да… Умница.
Я вскрикиваю, когда он начинает двигаться во мне: выходит почти наполовину и загоняет себя обратно. Тесно, пошло, возбуждающе. Я теряюсь в ощущениях, путаюсь в рефлексах. Царапаю ногтями покрывало, выдыхаю междометия, жмурюсь.
— Трогай себя, — Мирон ловит мою руку и возвращает ее к клитору. — Хочу смотреть.
Мне требуется усилие, чтобы сконцентрироваться на его просьбе, и я возобновляю движение: удовлетворяю себя у него на глазах. Возбуждение растекается по венам в такт растущим шлепкам, дурманит голову, заставляет мозг отключиться и сосредоточиться лишь на том, что происходит с моим телом. На крепнущем удовольствии, которое сейчас имеет сразу два источника. Собственные стоны смешиваются с шумным дыханием Мирона, подсказывающее, что он, как и я, полностью захвачен нашим слиянием. Я знаю, чувствую, что он тоже близко — в такие моменты он перестает разговаривать. Его ладонь накрывает мою, включаясь в ласки. Заставляет надавить на клитор сильнее, задает такт движению, с каждой секундой приближая меня к конечной точке.
Я действую на инстинктах, когда проталкиваю в себя его указательный палец. В животе закручивается новый виток горячей спирали, кровь вскипает, словно от стопки текилы, моя рука безвольно падает вдоль бедра. Теперь он владеет мной сразу в двух местах.
