– Олег Иванович, належался я уже. Почти месяц потерял.
– Зря вы так, Руслан Александрович. Никуда от вас дела не денутся. А вот здоровье не купишь. Нет, решать, конечно же, вам, – пошел на попятный старик.
Правильно. Знает, когда отступить. Всем бы такое благоразумие…
Когда врач, наконец, ушел, я смог вернуться к документам.
Никель. Хорошая схема. Если выгорит… Интересно, что сейчас Мари делает? Тьфу, опять! Да, сколько ж можно?
Я отложил бумаги и достал из стола фотографии беглянки.
Мари… Красавица… Скоро мы с тобой увидимся. Очень скоро, детка.
Вспомнил, какую ярость испытал, когда Сергей доложил, что она сбежала! Проклятая девчонка! Это ж надо было додуматься! Если бы не вызов Сароева… И тоже по ее милости, кстати.
Впрочем, Роберт давно искал повод со мной сразиться. Мари послужила хорошим предлогом.
Мари. Смешная светловолосая девчонка. Никогда не думал, что могу так вспылить. Как Серого не убил? До сих пор помню, как разрывался между желанием немедленно броситься в погоню и попыткой сдержать беснующегося волка.
А потом – бой с Сароевым, ранение… Я упустил столько времени! Ну, ничего. Никуда ты от меня не денешься, Мари. Я верну каждую упущенную минуту. С процентами.
Маша
– Мария Сергеевна, не звоните маме, я выучу. Честное слово.
Нудный бубнеж Кривцова уже сидел у меня в печенках.
– Петя, ну как же ты выучишь? Сам ведь сказал, что Баха играть не будешь! А слово, как ты знаешь, нужно держать. Нет, парень, видно, судьба у тебя такая, разбор полетов от родителей получить! – я притворно вздохнула и взялась за телефон.
– Не надо маме, Мария Сергеевна! – взвыл вихрастый детинушка. – Зуб даю, к завтрашнему уроку все выучу!
– Выучишь? – с сомнением посмотрела на свое персональное стихийное бедствие.
Нет, я, конечно, понимала, что Петя сейчас пообещает все, что угодно, лишь бы я не сообщала его матушке об «успехах» сына. Но кто сказал, что шантаж – это не наш метод? Очень даже наш, особенно, когда дело касается успеваемости.
– Отвечаю! Слово пацана! – воодушевленно выкрикнул Кривцов.
– Ну ладно, пацан. Проверим, как ты свое слово держишь.
– Спасибо, Мария Сергеевна, вы самая лучшая!
– Иди уже, – усмехнувшись, кивнула Петьке.
Лохматая макушка мелькнула в дверном проеме и тут же исчезла.
Ох, Петя-Петя, и зачем тебя «на музыку» отдали? Тебе бы в футбол с мальчишками гонять, а не гаммы разучивать. А все мамашины амбиции. Вбила себе в голову, что сын должен продолжить династию, видите ли, бабушка у них пианистка была. Так то – бабушка! А тут – мальчишка! Живой, озорной, хулиганистый. И если его энергию я еще хоть как-то пытаюсь направить в мирное русло, заинтересовав современными произведениями, то с обязательной классикой, вроде того же Баха, ничего поделать не могу. Ну не воспринимает Петя, как он выразился, это «старье»! И играет из-под палки. А мать бесится. Ей как раз только классику и подавай.
Я собрала книги, опустила крышку фоно и закрыла форточку. Все. На сегодня уроки окончены, и серьезная учительница Мария Сергеевна может снова стать Марусей.
Потерев ноющую спину, потянулась и посмотрела в окно. Уже темнеет… А еще до дома топать. И в магазин нужно зайти.
– Машка, ты идешь? – в дверь просунулась рыжая, кудрявая голова.
Лелька Трофимова. Мой личный энерджайзер и подруга, по совместительству.
– Иду, Оль. Сейчас, оденусь только.
Ольга протиснулась в кабинет и плюхнула на стол объемную сумку.
– Слушай, ты еще не вешаешься? – доставая свой любимый сникерс, спросила Трофимова. – Две ставки, филиал. Как только сил хватает? Будешь? – протянула она мне половину батончика.
– Не, не хочу. А силы… Лель, жить захочешь – извернешься.
– Маш, от тебя уже один профиль остался, хорош изворачиваться! Давай на выходных куда-нибудь выберемся? В кино сходим, или по магазинам прошвырнемся? Сто лет уже никуда не ходили!
– Не знаю, Лель. В субботу у меня в Доме творчества занятия, а в воскресенье… Веришь, так хочу выспаться, что спала бы целые сутки!
– Это у тебя гемоглобин низкий, железо нужно пить, – авторитетно заявила подруга. Она уже успела усесться на крутящийся табурет и теперь неторопливо смаковала сникерс. – У меня такое прошлой весной было. Помнишь, я на уроках засыпала?
– Лель, да когда твоя Лапина играет, даже самый стойкий уснет, – вспомнив старательную Ольгину ученицу, улыбнулась я.
– А, ну это да, – хмыкнула Лелька. – Укачает, на раз! Ладно, ты идешь? Чего копаешься?
Я действительно в последнее время какая-то медлительная стала. Может, правда, витаминов попить?
– Все, пошли, – накинув плащ, взяла со стола сумку.
– Наконец-то! – обрадовалась Трофимова. – Копуша!
Мы вышли из здания школы и направились к остановке. Сил идти домой пешком ни у меня, ни у подруги не было.
– Маш, а Федька так и ходит? – кутаясь в шарф, спросила Ольга.
В ожидании автобуса она легко притопывала ногами. Осень. Промозглый ветер забирался под одежду, забирая последнее тепло. А где-то еще лето, пальмы, свежий бриз… И мачо. Нет, про мачо не нужно. Не вспоминать, я сказала.
– Ходит.
– А ты что?
– А что я? Посылаю его подальше!
– Не помогает?
– Не особо.
– Может, помиритесь? И не придется столько пахать. Маш, ну ты совсем без отдыха работаешь, а получаешь копейки!
– Можно подумать, тебе миллионы с неба падают.
– У меня Вовчик есть.
Это да. Вовчик являлся гарантом Лелькиной финансовой стабильности. Правда, Вовчик был давно и надежно женат, но Ольгу подобные мелочи не смущали. «Мужиков мало, на всех не хватает, нечего привередничать!» – этот девиз помогал ей закрывать глаза на несовершенства собственного избранника. А тот щедро оплачивал легкую Лелькину беспринципность. Впрочем, на эту тему мы с подругой старались не общаться – слишком уж разные у нас представления о жизни.
– Так, что? Вернешься?
– Нет, Лель, и хватит об этом.
– Маш, а тебе не обидно? Квартиру шикарную оставила, машину, живешь в какой-то дыре. Неужели не стремно?
– Лель, закрыли тему!
– Вот в кого ты такая идеалистка, Машка? Я бы на твоем месте и квартиру отжала, и машину, еще и денег бы стрясла!
– Федьке повезло, что ты не на моем месте, – хмыкнула я.
– Да уж, – не удержалась от смешка Лелька. – Ты чего все время оглядываешься? – спросила она.
