Да. Хоть они пока лишены неистребимого любопытства взрослых.
Под неусыпным вниманием старожилов, Берцев набрал на телефоне какой-то номер, и, уже спустя пару минут, садился в незнакомую мне машину.
Ясно. Охрана рядом. Готова отвезти батюшку-барина куда прикажет.
Что же, до вечера, Рус.
Руслан
– Принес?
– Да, босс.
Серый, тяжело опустившись на сиденье машины, передал мне небольшой пакет.
– Все чисто?
– Так точно. Нас никто не видел, – отрапортовал Стрельцов.
Что ж, это хорошо. Не хватало еще спалиться!
Развернув пакет, быстро просмотрел его содержимое.
Так. Карточка, записи ведения беременности, результаты анализов. Здесь все. Молодец, Сергей. Быстро сработал.
– Оригиналы я оставил у Перельмана. Здесь – копии, – уточнил Стрельцов.
Ну, это понятно. Ни к чему лишние подозрения.
– Руслан Александрович, – Серый замялся. – А что с Елецким решили? Он ведь просто так не отступится.
Не отступится. Это даже к гадалке не ходи.
– Формально мы ничего не можем сделать. Пока Мари не приняла мое предложение, Богдан в своем праве.
Черт бы побрал это право! Если бы только Мари не была так упряма… И если бы этот ее бывший муженек не оказался таким козлом. Ну не могу я винить ее в том, что она не доверяет мужчинам. Мне не доверяет. Хотя, что теперь говорить? Сам хорош.
Бля… Нужно же было так лохануться? Надо было сразу ее в оборот брать, а я, идиот, все не мог разобраться – нужна? Не нужна? Вот и приходится теперь расхлебывать. А главное, силой ничего не добьешься, приходится терпеть и удерживаться от того, чтобы не взять Машку за шкирку и не отвезти в поселок. Насколько все проще стало бы, но нельзя. Мари этого никогда не простит и никакие заборы ее не удержат.
Ладно. Это решаемо. Все равно у Елецкого нет шансов. Она моя.
– Вот что, Сергей. Утром звонил Павел, говорит, ростовские зашевелились. Надо бы наших подготовить, – посмотрел на своего начальника СБ. – Возвращайся в клан и проследи, чтобы все было как надо. Ну, на случай неожиданных гостей.
– Думаете, Лавр посмеет сунуться?
– Не знаю, Серый. Хотелось бы надеяться, что нет, но сам понимаешь. С Кебаридзе ни в чем нельзя быть уверенным наверняка. После того проигрыша совсем планочным стал.
– Это точно, – нахмурившись, кивнул охранник. – А вы здесь как же?
– А что я? Со мной Гена с Лехой останутся. И еще Игорь.
– А если…
– Не очкуй, Серый. Не будет никаких если.
– Ладно, – неохотно согласился тот. – Только вы поаккуратнее, Руслан Александрович. Не подставляйтесь. От Лаврентия любой подлости ожидать можно.
– Ты меня еще поучи.
Забота Сергея вызвала улыбку. Нянька.
Стрельцов укоризненно посмотрел на меня и выдал:
– Если бы вы были не таким самонадеянным, босс, цены бы вам не было!
– Да ты что? – ухмыльнулся, глядя на сердитую физиономию охранника. – Иди уже, моралист. И не дрейфь. Справлюсь. Как приедешь – отзвонись, решим, что дальше делать.
Серый кивнул и вышел из машины. Пессимист.
Он еще долго говорил о чем-то с остающейся охраной, не торопясь покидать заброшенный пустырь, на котором мы остановились, и я прекрасно представлял суть их разговора.
Безопасность. «Глаз не спускать…», «Не оставлять одного…», «Проверять всех, кто…».
После схватки с Сароевым, мой начальник СБ окончательно превратился в параноика. Нет, он и до этого страдал повышенной мнительностью, в каждом видя потенциальную угрозу, но сейчас…
Усмехнулся, вспомнив, с каким подозрением он отнесся к моей связи с Мари.
Не успел я познакомиться с Машей, как Стрельцов принялся нудеть, что он отказывается отвечать за мою безопасность, если я буду общаться с непроверенными дамочками.
«Руслан Александрович, это неразумно. Вы продержались почти месяц, не реагируя на провокации сароевских шлюшек, а тут какая-то неизвестная девушка. И так легко согласилась на ваше предложение. Что-то тут нечисто».
Нечисто… А мне тогда без разницы было. Зацепила меня Мари. С первого взгляда. С первого вздоха. Увидел ее и захотел, чтоб моя была. Чтобы мне принадлежала. Чтобы глядела на меня… Только на меня.
Герман тоже ее заметил. Вернее, он первый и обратил на нее внимание. Сидели, общались, и вдруг… «Смотри, какая цыпочка! Вроде, ничего особенного, а присмотришься – глаз не оторвать. Порода чувствуется».
А мне тогда ее собой закрыть захотелось. Увести. Присвоить. Чтобы никто не смел так разглядывать. Чтобы никто не смел… хотеть.
И ведь закрыл. Увел. Присвоил. Жаль, ненадолго. Странно. Почему она привлекает таких, как мы? Герман, Роберт, Богдан. Никто из них не остался равнодушным. Даже Арам. Чувствуют ли они то же, что и я? Или это только я с ума схожу, когда она рядом? Ладно. Хватит лирики. Что там у нас с бумагами?
Так. Результаты УЗИ. Анализы. Ну, в этом я не силен, нужно будет Раевскому показать.
А это что? Записи Перельмана. С ума сойти. Он-то откуда может знать?!
Руки дрогнули.
Выходит… Нет, все-таки мои подозрения оправдались? Твою мать! О-хре-неть…
Что-то аж в жар бросило.
Долго сидел, глядя на неразборчивый почерк врача.
Вот все и разъяснилось. И стали понятны «непонятки» со сроками. И мясо с кровью в тему пришлось. Но как? Как Мари могла забеременеть от оборотня? Она же – человек. Тот же Перельман это подтверждает. И тоже недоумевает. Вон сколько страниц занимают медицинские выкладки вперемешку с вопросительными знаками. И куча подчеркнутых терминов.
Интересно, откуда у него такие познания о нашем виде? И с Богданом он подозрительно часто общается. Надо бы присмотреться к этому доктору поближе. Непрост. Очень непрост. Вон, с каким знанием дела рассуждает о наших отличиях.
Но Маша какова?! И молчит, гордячка. Не признается, что это мой ребенок!
Мой. Ребенок.
Черт. Не верится даже.
Мой.
Ну, Мари. Ну, тихушница!
Я ей, значит, предлагаю собственного ребенка усыновить, а она… «Я подумаю…»
Подумает она… Хрена с два! Поздно теперь думать. Сегодня же заберу ее домой. Хватит в игры играть. Моя женщина и мой ребенок должны принадлежать мне. И носить мое имя. Чтобы никто даже подумать не мог к ним подкатить. Черт!
Легко сказать. Так она и согласится! Где Мари – и где покорность? Упрется на своем – не сдвинешь. И как ей объяснить?
Бля… Как донести до моей упрямой Мари, что ей опасно оставаться одной, без защиты? И как признаться в том, кто я?
