«Я одним махом решил все твои проблемы, Дерек, – рассуждал Эр, закуривая свою любимую «Сверсо». – Когда я впервые увидел Кейт, то сразу понял, что она тебе невероятно подходит, и с каждым днем убеждался в этом все больше. Ее внутренний свет уравновешивал твою тьму, гасил ее излишки, делал тебя человечнее. Вы же не видели себя со стороны! Между вами такие искры летали, что находиться рядом было просто опасно для жизни».
«Но искр тебе показалось мало, и ты выбрал самый действенный способ умереть, – с серьезным видом кивал Фредерик. – Поверь, Эр, ты был на волосок от гибели, и я до сих пор не уверен, что сумел бы сдержаться».
«Если честно, ты меня разочаровал, Дерек, – усмехался Каллеман. – Я думал, ты прибьешь меня еще в тот момент, когда я только сообщил о помолвке. Не поверишь, каждую минуту ждал нападения твоей тьмы».
«Лучше молчи, – предупреждал его Фредерик. – Я до сих пор не уверен, что поступил правильно, не свернув тебе шею».
«Но ведь я вам помог? Признайся, вы бы еще долго шли к нужному результату, а я одним изящным решением устранил все ваши проблемы. К тому же, никто из твоих врагов не смог нам помешать. Я просто вывел Кейт из-под удара».
Каллеман был прав. Его вмешательство оказалось той самой встряской, после которой и я, и Дерек раз и навсегда поняли, что друг без друга нам не жить. Эр слишком хорошо знал Горна. Фредерик всегда был категоричным, редко менял свое мнение и не раз говорил, что брак и длительные отношения не для него. Он, сам того не зная, повторял своего отца, считая, что не должен заводить семью. Но Каллеман одним выстрелом убил двух зайцев: обезопасил меня от Борна и Штолле и заставил друга пересмотреть свои взгляды.
Жалела ли я, что осталась в этом мире? Нет. Ни секунды. Жизнь с Дереком не была легкой, мой муж слишком привык решать все за других, а я не умела безропотно подчиняться, но мы искали компромиссы и старались идти навстречу друг другу. И с каждым днем у нас получалось все лучше.
– Хель, заканчивай с перевязкой.
Я разогнулась и устало вздохнула. Опять спина… Ноет и ноет, чтоб ей пусто было!
Хельга внимательно посмотрела на меня, но ничего не сказала, хотя я видела, что она догадывается.
– Тебе нужно побольше отдыхать, Кейт, – осторожно заметила сестра. Мы с ней сохранили прежнее дружеское общение, без нелюбимых мною титулов и чинов. – И спать подольше.
Рес! А я-то надеялась еще хоть пару дней не выдавать свой секрет, понимая, что если кому-то станет о нем известно, то Горн тут же все узнает и непременно запретит мне работать.
– Какой уж тут отдых? Чтобы он стал возможным, наш госпиталь нужно закрыть на карантин, – пробормотала я, стягивая с рук перчатки.
– Это точно, – хмыкнула тера Шимон.
Да, Хель тоже сменила фамилию. Два месяца назад они с Селием втихаря сходили в префектуру и расписались. А потом заявились в госпиталь, торжественно объявили о своем браке и потребовали от тера Сортона две недели отпуска для Хельги. Старик долго ворчал, что лазарет пора дезинфицировать от брачной бациллы, поражающей всех незамужних тер, но все же отпустил Хель, пожелав им с супругом счастья. И долго потом доставал бедную Магду, допытываясь у нее, не присмотрела ли и она себе в мужья какого-нибудь болезного. «А то ведь бацилла – она такая, – с серьезным видом рассуждал доктор, – если уж заведется – ничем ее не вытравишь!»
Улыбнувшись воспоминаниям, я вышла из операционной, привела себя в порядок и неторопливо направилась к кабинету. Как всегда после работы, хотелось крепкого сладкого чая. Это была старая привычка, пришедшая из прошлой жизни. Раньше я любила в конце насыщенного событиями дня остаться в тишине ординаторской и посидеть на продавленном кожаном диване с чашкой в руках. Мне нравилось смотреть в окно, наблюдать за шустрыми белками, живущими в Ботаническом саду, разглядывать пышные лапы елей и пожелтевшую листву кленов, рассматривать гуляющих по дорожкам парка людей.
Я словно воочию увидела широкое окно, заваленный бумагами подоконник, старенький обогреватель, стоящий рядом с чуть теплой батареей.
Мерцающее марево портала появилось неожиданно, заставив меня вынырнуть из своих мыслей. Сверкающие серебристые искры медленно заполняли пространство, телепорт ширился, перекрывая коридор, а спустя секунду он вспыхнул, и я оказалась дома, попав прямо в теплые объятия мужа.
– Тебе нужно отдохнуть, Кэти, – заявил несносная светлость, ловко снимая с меня форменное платье, вытаскивая из прически шпильки и вручая мне чашку с чаем.
Курц, лежащий на полу, приподнял морду, настороженно шевельнул ушами, а потом снова положил морду на лапы и недовольно вздохнул. Вот же вредина! Своенравный пес не желал уходить из спальни, но и смотреть на наши нежности ему не нравилось, поэтому он оставался на месте, стойко демонстрируя свое неодобрение.
– Откуда ты узнал, что я вышла из операционной?
Я потрепала Курца по холке и отпила глоток крепкого, очень сладкого чая. Как раз такого, о каком и мечтала. Не знаю, как Дереку это удавалось, но он всегда с точностью угадывал мои желания.
– У меня свои методы, – уклончиво ответил супруг. Он взял у меня из рук чашку и поставил ее на столик.
В спальне горела лишь небольшая напольная лампа, создавая в комнате уютный полумрак.
– Везде свои шпионы? – усмехнулась я.
– Можно и так сказать, – хмыкнул Фредерик и, развернув меня к себе лицом, сурово спросил: – Ну?
– Что – ну?
– И долго ты еще будешь молчать?
– О чем?
– Кейт!
Глаза мужа предупреждающе блеснули.
– Не понимаю, о чем вы, милорд, – невинно улыбнулась я.
– Сама скажешь, или мне придется применять пытки?
Коварные губы оказались в опасной близости от моих.
– А разве в нашем славном королевстве пытки не запрещены?
– Я не шучу, Кэти, – голос мужа посерьезнел, а пальцы скользнули к вырезу сорочки, коснулись груди, обвели соски. – Сколько? Три месяца?
– Почти четыре, – простонала я, не в силах сопротивляться умелой ласке.
– И когда ты собиралась мне сказать? – горячий шепот прошелся по губам.
– Через неделю.
Я попыталась стянуть с мужа рубашку.
– Неужели? – хмыкнул тот и отвел мои руки. – Не торопись, Кэти. Пытка только началась.
Он провокационно улыбнулся и, подхватив меня на руки, осторожно отнес на кровать. А потом поцеловал и принялся мучить – так, как умел только он. Страстно, сильно, горячо, безоглядно. И я рассказала все – и о своих чувствах, и о скором появлении наследника, и о том, как трудно мне было скрывать свое состояние.
– Мне так хотелось сделать тебе сюрприз к годовщине свадьбы, – глядя в потемневшие глаза, рассказывала я. – Я даже столик в «Пар-Кавиле» заказала. Думала, мы поужинаем, потанцуем, побудем только вдвоем и отдохнем, а потом я расскажу тебе о ребенке.
