Кидаю взгляд в сторону. Вдоль дороги стоит толпа людей, все радостно кричат и машут флажками. Как будто мы все победили.
Я хотела спасти Линду. Честно.
Наверное, не все человеку под силу. Принять это труднее всего.
Могут ли люди спасать друг друга? Наверное, мы только можем этого хотеть. Спасать. И чтобы спасали нас.
Наверное, можно спасти даже самого себя.
Если чего-то хочешь так сильно, что готов все за это отдать, все до последнего, разве может это не получиться? Разве не будет каждое усилие отдельной победой? Сегодня я добегу. Не могу иначе.
Наверное, жизнь и есть не что иное, как преодоление.
– Все уже спят?
Я кивнула.
– Значит, мы тут совсем одни?
Мы так и стояли у двери.
– Заходи, – сказала я. – Что на пороге стоять?
– Я хочу тебя поцеловать, – сказал он.
Я не ответила.
– Что ты так смотришь? Это так неожиданно?
У меня в животе все перевернулось, как будто от сильного порыва ветра.
– Нет, – ответила я.
Он улыбнулся. Они у него зелено-карие, подумала я. Его глаза. А дальше еще другие цвета. Останутся ли его глаза зелено-карими и разноцветными, когда влюбленность пройдет? Настоящее ли все то, что я чувствую, и сколько это продлится? А вдруг он потом передумает?
Я прислонилась к косяку двери. Посмотрела на него. Как близко теперь его лицо, я вижу его поры, его пробивающуюся щетину, ее еще совсем чуть-чуть, но я вижу.
Я посмотрела на его рот. Эти губы я уже несколько раз целовала. Я уже знаю их вкус.
Запах его кожи мне уже тоже был знаком.
Я чувствовала, как вместе с дыханием у меня поднимается грудь, все чаще и чаще, и все мое тело подчиняется этому дыханию.
Его губы разомкнулись. Он провел пальцем по моему лицу, у глаз, под глазами, вдоль крыльев носа к губам, по губам. Я поцеловала его палец. Закрыла глаза.
Я обняла его, и он обнял меня. Так мы стояли несколько минут, вроде бы без поцелуя, но на самом деле целуясь.
Потом я взяла его за руку. Закрыла входную дверь. Не выпускала руку. Он пошел за мной к дивану, чуть не споткнулся о ковер. Я поддержала его. У дивана мы остановились. Я осторожно обхватила ладонями его лицо и встала на цыпочки, но он уже сам наклонился ко мне. И все остававшееся между нами пространство исчезло.
Мы поцеловались. Мои губы сами разомкнулись. Я чуть не улыбнулась. Как все просто.
Как человек может так сильно любить другого человека.
595
Я ужасно хочу в туалет. Мои суставы намертво скованы, и каждый шаг отдается в колене стократно усилившейся болью. Следи за дыханием, часто не дыши. Когда-нибудь мы все умрем. Не строй иллюзий. А когда все закончится, сама будешь на седьмом небе от счастья, что добежала.
Знаю, Тони, хватит мне мораль читать. Да ладно, просто вспомни обо мне, когда все кончится. Ты когда-нибудь бежал марафон, Тони? Нет. Откуда же ты знаешь, что в какой-то момент человек начинает умирать? Я бегун, Нор, я знаю все эти истории, но пробежать 42 195 мне не хватит дыхалки. Тебе хватит. Это же марафон, детка моя, его ради этого и бегут, чтобы почти умереть, но все-таки не умереть.
Я бегу к финишу в мужских кроссовках, окруженная мужчинами. Но я – женщина. У женщин больше жира, чем у мужчин, а жир – это топливо. У мужчин больше мышечной силы, и от этого они бегут быстрее. Мужчина ты или женщина, в какой-то момент все резервы все равно кончатся.
Где болельщики? Почему мне никто ничего не кричит? Или они кричат, а я просто не слышу? Слух тоже отказал мне? Я вроде бегу, а вроде и не бегу. Она там будет. Будет махать флажками и кричать. Она обещала. Я буду ждать тебя у финиша. Ее собственные слова, Рози. Я хочу остановиться, но не могу. В моей голове поверх всех других мыслей горит одна, из двух слов: продолжай бежать. Эти слова молотком отзываются в голове, там все стучит и громыхает, но я продолжаю бежать. Они как молитва, может, это и есть молитва.
– Еще пятьсот метров, – кричат мне с обочины. – Давай, держись! У тебя получится!
Почему все всегда так уверены, что я справлюсь? «Ты сможешь». «В этом году чемпионом будешь ты». «Этот марафон тебе по плечу».
Может, сегодня стоит сдаться. Остановиться здесь. Хотя осталось немного. Смотрите, люди, я не живое чудо. Есть вещи, с которыми я не могу справиться. Поймите уже наконец.
Воздух вокруг меня вдруг становится разреженным. В нем кончился весь кислород. Люди на обочине больше не кричат от радости. Они начинают визжать, им тоже не вдохнуть. В голове у меня проносятся образы: лес, домик, то место, губы Рози, толстые ноги Линды. Перед глазами танцуют черные тени. Кто-то кричит, что я уже почти добежала. Это голос Рози. Еще не может быть финиш. Как же мне быть, воздуха нет, а вокруг все эти визжащие люди?
У меня кончился кислород. Как у Линды. Не поступает кровь, не поступает кислород. И ты умираешь.
Остановиться. Даже если бы я хотела, не смогу. Я всегда шла вперед. Как будто не было той собаки. И да, Линда умерла. А Рози все-таки вернулась. И Маттиа стал моим парнем.
Иногда остается только одно. Дышать. Пусть даже сердце опять бьется в ноге. Дыхание становится энергией, становится силой, которая несет мои ноги дальше и быстрее, чем считалось возможным. Но теперь это факт, это возможно.
Еще сто метров. Звуки вокруг меня вдруг перерастают в оглушительный гул. Я мельком вижу Тони. Зои. Виктора. Маму. Тео. Они пришли. Все. Я добежала. Я замечаю, что у меня по щекам текут слезы. И до сих пор очень хочется в туалет.
Лица становятся менее четкими, но не исчезают. Они мои. Они – часть меня. Я – ветер, как тогда, в первый раз у футбольного поля. И еще я – это мысли. Пульсирующая кровь. Неукротимая жизнь.
Я – Нор. Теперь уже не в стороне от всего. В центре всего.
Впервые за долгое время я смотрю на кольцо. Знаю, что оно сине-голубое.
А потом я чувствую тысячи рук, и они обнимают меня.
