Но с другой-то стороны. Нет, действительно, зачем мне эта статуя? Если я действительно могу командовать всем, что здесь увижу, то почему бы не отдать это изваяние гному?
Да, а вдруг он брешет? Вот вернется Ллевеллин, после выполнения своего непонятного задания, и что я ему скажу, куда статую дела? «Ой, знаешь, Ллевеллинчик, тут гном один проходил. Так он так просил, так просил. Я не выдержала и отдала!». Так что ли?
А вдруг это семейная реликвия какая-нибудь? Так мне Рыцарь вообще за разбазаривание фамильных ценностей, голову открутит. Извинится вежливо, попросит прощения, и открутит. И будет потом страдать и мучиться. Как же он тогда, бедненький-то, будет?
Гном же словно заметил мои колебания:
— Гел, да поверь ты мне, наконец! Здесь все твое! Можешь вообще весь Замок по камешку разобрать, никто тебе и слова не скажет!
Ой, ну вот только переигрывать не надо, а?
Я вздохнула, покосилась на гнома, не отрывающего от меня умоляющего взгляда, и наконец решилась:
— Ладно, забирай.
Может, никто ничего и не заметит?
ГЛАВА 28
ОБЩЕСТВЕННЫЙ ТРУД, В МОЮ ПОЛЬЗУ, ОН ОБЛАГОРАЖИВАЕТ
Следующие полчаса показались мне кошмаром, по сравнению с которым все предыдущие путешествия были так, небольшим миражиком. Уж не знаю, как там Рыцарь по этому нехорошему Замку (на этом месте должно быть намного более крепкое выражение, но я сдержалась, с трудом, правда) телепортировался, но я-то не Ллевеллин! Я из точки А в точку Бэ одной только силой мысли перемещаться не умею!
Другими словами, из Северной (как оказалось) башни к выходу из Замка статую пришлось волочить на себе. Нет, понятно, я девушка хрупкая, тяжести носить не приучена (уж это я гному высказать могу!), и Тео все нес сам, но как он ее нес, я вам скажу… Было все очень мрачно!
Понятно, что волочить на себе булыжник больше себя ростом попросту не возможно, так что статую гном попросту двигал-толкал. Попытался кантовать, оттоптал мне обе ноги и передумал. Правда, сопровождалась эта перекантовка весьма любопытственным диалогом.
— Черт! Идиот, ты мне обе ноги отдавил!
— Извини, я не специально. И, знаешь, мне по должности полагается знать наименования всей существующей нечисти. Ты бы поостереглась произносить здесь подобные слова.
Я, подпрыгивающая на одной ноге, так и замерла, удивленно уставившись на гнома:
— Почему?
— По легендам, основой Замка служит первозданный Хаос… — угу, Ллевеллин тоже что-то такое говорил, — …а эта структура весьма восприимчива к эмоциональным высказываниям. Ругнешься покрепче — и заявится сюда с десяток таких вот симпатяг.
Да уж, милая перспективка, ничего не скажешь!
Статуя, подталкиваемая сильным бородачом, громыхала по ступеням винтовой лестницы, с трудом вписываясь в повороты, и, честно говоря, я с трудом понимала, как изваяние до сих пор цело. По мне, так за то количество раз, которое оно спрыгнуло со ступени на ступень, развалиться могло раз сто, не меньше. А вот гнома это почему-то не пугало.
Я вот только надеюсь, что, если эта чер… нехорошая каменюка (ну вот почему такая непруха, а? Матом ругаться нельзя, неприлично. Чертыхаться тоже нельзя, а то мало ли. Это называется, что такое «не везет» и как с этим бороться.) разобьется на пару десятков каменюк поменьше, гном, испытывающий прежние благоговейные чувства, заберет и обломки. Я очень на это надеюсь. Иначе Ллевеллин меня точно убьет.
Наконец, гном вытолкал статую во двор, и я с облегчением вздохнула. Ну, теперь будет попроще.
Господи, Гелла, что за чушь ты несешь, какое «попроще»?! А тащить он ее как будет до НИИ своего? На хребте, что ли? Блин! Наверно, придется ему лошадь из конюшни отдавать.
Знать бы только еще, где этого коня взять. Я ж понятия не имею, откуда их Ллевеллин раздобыл, когда мне захотелось, на свою голову, из Замка выехать. Сидела бы спокойненько, не отсвечивала, а теперь… Дурдом, в общем, полнейший.
К моему удивлению, никакая кобыла магу не понадобилась. Тео щелкнул пальцами и в тот же миг статуя уменьшилась до пары сантиметров и, взвившись в воздух, юркнула куда-то гному за пазуху.
Не поняла! А за каким лешим мы ее тогда по лестницам толкали?! Ну, ладно, пускай не мы, а он, но зачем?
— Тео?
Договорить мне не дали. Магистр смущенно улыбнулся:
— Понимаешь, в коридорах Замка предмет бы просто не уменьшился, экранируется все.
Да? А искорки вокруг изваяния так хорошо летали…
А врать надо научиться поправдоподобнее.
— Ну, — улыбнулся гном. — Спасибо тебе, Гелла, за все. Помогла мне, просто слов нет! А мне, пожалуй, пора. Пошел я. Будешь в наших краях — заходи.
И, насвистывая какую-то легкую мелодию, гном направился к воротам. А я так и стояла, провожая его взглядом.
Вот объясните мне, что здесь происходит? Пришел, в Замке поторчал, книгу какую-то в библиотеке почитал, статую спер — и свалил. Нет, я просто отказываюсь что-то понимать. Поведение этого гнома просто не укладывается ни в какие рамки. Он что, заходил только за статуей? Так сказал бы сразу, я бы с ума не сходила. Просто. Я действительно не понимаю! Его приход-уход настолько неожиданен, что все кажется похожим на бред!
Лишь когда невысокая фигурка растаяла в тумане, окутывающем Замок, я отвернулась.
А меня вот посещают странные мысли. Гном говорил, что если сказать что-то с достаточной экспрессивностью, это что-то может появиться. Попробовать, что ли вызвать Рыцаря? Вдруг да появится?
Бред, конечно, полнейший. Он, небось, еще с месяц отсутствовать будет.
Хотя, что я теряю? Ну, повторю с десяток раз его имя. Не появится — найду еще чем заняться. Тем более, тут как раз возле ворот скамеечка удобная нарисовалась.
Я села на лавку, запрокинула голову и, изучая задумчивым взглядом бескрайнее небо, монотонно начала:
— Ллевеллин. Ллевеллин. Ллевеллин. Лле…
— Миледи?
ГЛАВА 29
ПРАВДУ МНЕ СКАЖИ
Ой! Только не говорите мне, что это галлюцинация, а? Нет, я конечно понимаю: усталость, гномы. Но пусть это будет правдой, пожа-а-алуйста!
Вздохнув, я медленно повернула голову и столкнулась с уставшим взглядом зеленых глаз.
Ой, правда, не галюники.
Так, Геллочка, спокойно, спокойно. Срываться с места, прыгать на шею, дергать ногами и верещать «Ллевеллинчик, солнышко, лапочка, заинька, вернулся!!!» мы не будем.
Хотя очень хочется.
Так. Успокаиваемся, берем себя в руки и грозно так:
— Вернулся? И где ты был?!
