Он не станет говорить ей этого. Ведь скажи он ей все это и можно тут же подниматься и уходить. Он не добьется ничего своей грубой прямотой.
— Но он приводил Вэл, когда она была маленькой, сразу после убийства ее матери?
Араэнере кивает.
Она помнит тот день очень хорошо, хотя он не отличался чем-то особенным. Ее юная пациентка была вполне здоровым ребенком, шумной и неугомонной, а в зале тихой и очень серьезной. О! Этих внимательных детских глаз Араэнере не забудет никогда, но в ней не было ничего экстраординарного. Уже тогда было ясно, что она станет магом: сила проходила через нее потоками, пронзала ее, задерживаясь яркими вспышками. Как у всех тех кто должен был стать магом.
— Да, спустя какое-то время. Он был тогда очень напряжен. Я знаю чего он ждал, он думал, что в Вэлиан окажется тьма, та которой отец Эльсвандила наградил многих эльфов в своей безудержной тяге к экспериментам и патологической тягой к могуществу.
Сфайрат задумался, вспоминая как звали властителя некогда единой империи темных эльфов.
— Сэтрхаим?
— Да, — Араэнере всегда избегала его, не любила произносить вслух имя этого жестокого правителя. — Он был безумен, как и все те, кто занимается наукой.
Йасейша растягивает губы в грустной улыбке. К безумцам можно легко причислить и ее. Она часто ловит себя на этой мысли, когда отвлекается от многочасовой работы, забыв обо всем, потеряв счет времени.
— Особенно те, что связаны изучением живых существ. У Сэтрхаима была власть, сила и безграничные ресурсы.
Йасейша, в отличие от уже почившего монарха, никогда и ни за что не стала бы экспериментировать на живых существах. Она рада, что нет в ее руках безграничной власти, ибо она развязывает руки, способна привести к большим бедам и к горю, трагедиям.
Но дело не только в этом, когда-то и она сама оказалась по ту сторону эксперимента, когда-то она сама лежала на холодном каменном столе, билась в агонии от пронзающих ее тело разрядов, что оставили следы на ее теле.
— Это как это связано с фаэдир?
Араэнере помимо воли содрогнулась. Она молчит какое-то время, решая стоит ли посвящать молодого дракона в историю многовековой давности. Его народ издавна противостоит этой могущественной крылатой расе и пока проигрывает в этой войне.
В свете сотворенного Тханной, у него есть все причины желать поквитаться с ними. Тогда, все с самого начала было подстроено фаэдир и цель у императора, его жен, магов и советников была лишь одна — получить контроль над миром людей. Впрочем, об этомм дракону говорить не обязательно. Он должен был понять это самостоятельно, теперь особенно, когда выяснилось что Тханна жива.
— Ты ведь знаешь, что об их происхождении практически ничего неизвестно.
— Да, ходят слухи, что Амаэль приказал уничтожить все записи, свитки и книги, что так или иначе упоминали бы о них.
Сфайрат пока не понимает, как связаны крылатые с тьмой, кроме того что противостоят ей веками. Но связь между ними есть, он чувствует это.
— Да, я тоже слышала об этом и знаешь, это не лишено правды. Несколько книг, где присутствовало более-менее полное описание фаэдир пропало из моей библиотеки. Я никак не могу найти их.
Сфайрат приподнимает брови. Не думал он, что в храме есть место воровству.
— Я знаю кто стоит за этим и пока закрываю глаза на это. Книги давно прочитаны мной и хранятся здесь.
Она касается своего виска кончиком указательного пальца, растягивая губы в некой улыбке.
— Ты не боишься, что найдутся те кто захочет отобрать у тебя это знание?
— Может быть, но пока они не пытались сделать этого.
Араэнере замолкает на мгновение. От ее народа не осталось ничего. Она последняя, забытая. Какое им дело до той, что сидит безвылазно в своем храме, лечит и потрошит трупы? Разве могут они знать что она та самая, одна из немногих что спаслась когда-то?
— Сегодня, таких кощунственных речей уже и не услышишь. Существует теория, что фаэдир были сотворены. Говорят, что они всего лишь чья-то злая шутка, результат эксперимента и предками их являются люди.
Люди? Да, они похожи на них, если бы не крылья. Люди?!
— Но с кем? С кем надо было скрестить их, чтобы получить такое?
Они ведь не монстры, не уроды, если говорить о внешности.
— Если вспомнить все то, что я читала, то скорее всего со всеми.
Она видит его сомнения.
Араэнере поднимается и проходит к книжной полке, но тянется не к книгам, а наоборот очищает стол под ними, смахивая находящиеся предметы в сторону. Вещи не падают, не разбиваются, ударяясь о пол, а повисают в воздухе. Она протирает шероховатый стол ладонью, отряхивая руки друг о друга, поворачиваясь к нему, приглашая его присоединиться к ней. Ей надо показать ему, чтобы он поверил ей, а не посчитал ее слова за выдумку. Лампы над темной поверхностью стола ярко вспыхивают, в их стеклянных темницах играют, томятся существа наподобие того, которое он видел в своей квартире.
— Не все книги помещаются на полках, на все свитки можно спрятать в складках шеллы.
Сфайрат смотрит на каменную столешницу, что испещрена знаками и числами, на ней изображены рисунки существ, круги и символы в них и за ними.
“Как жаль, что Вэлиан нет рядом. Наверняка, ей это было бы интересно.”
Думает он, разглядывая страницу каменной книги. Генетика никогда не интересовала его, здесь же все посвящено именно ей. Указано наилучшее время для проведения ритуала, фазы спутников и поведение окружающих планет, бесконечные ряды формул и ингредиентов, возраст того или иного существа.
Записи неполные, страница обрывается, обломанным краем. Кто-то выломал камень, а может быть это все то, что осталось от некогда огромной стены.
— Как это связано с тьмой?
— Эта страница, это то, что досталось Эльсвандилу “по наследству”, плита из лаборатории его отца. Наверняка, это не все знание, что-то осталось у других братьев, но это мелочи. Сэтрхаиму досталось не все и он в своих изысканиях действовал путем проб и ошибок.
Араэнере оперлась бедром о стол, возвращая предметы на место, что тут же заняли свое прежнее положение, приняв осознанный беспорядок. Ценой этих проб и ошибок стали исчезнувшие малые народы, но это случилось несколько позже.
— Сэтрхаим, пытался воссоздать что-то подобное, но ему это не удалось, — она поправляет рукава платья, заставляя их ткань виться затейливой “прядью”. — Единственное в чем он преуспел — это эксперименты с тьмой.
Сфайрат смотрел на стол. Знание запечатленное на нем пугало, заставляло содрогнуться, среди существ изображенных на древней плите не было драконов, тот кусок обрывался.
— Но фаэдир, они ведь как никто другой ощущают присутствие тьмы в этом мире.
