— Дружба?
— Нам обязательно придумывать название?
— Да.
Он все-таки не удерживается и искрит взглядом, обдавая меня мягкой и окутывающей с ног до головы волной мужской силы. Убийственное сочетание, с которым я не знаю, как бороться. Я привыкла чувствовать мужскую силу, как захват злых пальцев на плечах или как тесный круг банковских нулей на счетах мужа. Как власть и право подчинять и ломать.
Но в Паше всё другое. Он словно из другой жизни, счастливой и солнечной, где не бывает пасмурной погоды и лютых скандалов без повода. Он из мечты, в которую я боюсь поверить.
— Тогда нет, — он коротко качает головой. — Я не умею дружить с красивыми женщинами.
— Тогда что?
— Приятный вечер? Мой шанс?
Он отступает еще на шаг и находит спиной противоположную стенку холла, на которую откидывается. Он не отводит от меня глаза и замолкает, и явно с трудом удерживается, чтобы не улыбнуться ярче, обнажив белые зубы. Он улавливает мое пограничное состояние, которое может качнуться прочь от него, и осторожничает. Хотя по его довольному лицу видно, что ему нравится смотреть на меня… да, именно так — стоять напротив и молча, не спеша разглядывать черты моего лица. Прямо перед собой, а не в зеркале заднего вида, как он привык за рабочие смены.
— Это плохо кончится, — я устало выдыхаю, чувствуя, что самым банальным образом проигрываю его удивительному обаянию.
— Вечер?
— Какой-то из них.
— Хотите, я разочарую вас? Я могу попробовать, если вам будет так легче.
— У тебя не получится, — я неожиданно говорю правду, что сидит глубоко во мне. — И я не хочу больше разочарований. Я устала от них.
— Значит я могу быть самим собой, — он толчком отталкивается от стенки, после чего стягивает с плеч светло-коричневый пиджак, который небрежным жестом бросает на тумбу. — Пойдемте, здесь должен быть прекрасный вид.
Павел первым шагает вглубь номера и уверенно направляется к большому панорамному окну, где за плотной шторой прячется выход на балкон. Правда, мужчина немного сбивается с намеченного курса и зацепляет ладонью дверцу бара.
— Белое или красное? — спрашивает он, поднимая на меня глаза.
— Я не буду пить.
— На каком мы этаже?
Что? Но он молчит и я послушно отвечаю.
— Десятом.
— Высокогорье, — он изображает серьезный тон знатока. — Вы все равно опьянеете на воздухе.
Павел выбирает шампанское и подцепляет два бокала, зажимая их тонкие ножки между пальцами. Он не думает отступать от своей затеи и приближается к шторе, под которую тут же ныряет, делая полукруг корпусом ради эффекта. Я же с удивлением наблюдаю, что он может быть не только сдержанным и строгим, как пошитый на заказ костюм у элитного портного, но и пульсирующим и беззаботным, как живой поток.
Как сама жизнь.
— Ммм… мне нужна помощь, — отзывается Паша, то ли запутавшись в тяжелой шторе, то ли поняв, что ему не хватает третьей руки, чтобы открыть балконную дверь.
— Сейчас.
Я толчком закрываю входную дверь и иду к мужчине, который сейчас должен быть в своем номере. Или развлекаться в командировочном городе, как положено завидным холостякам. Хотя, с другой стороны, разве могло быть иначе? Паша слишком хороший, чтобы оставаться в стороне. Он столько всего видел, что происходило в моей жизни с мужем, что не может больше закрывать глаза. Ему все-таки жалко меня… Да так, что он готов дурачиться и балагурить, лишь бы меня чуть отпустило.
— Наверное, на себя, — мягко подсказывает он, когда я во второй раз безуспешно дергаю ручку, занятая нехорошими мыслями.
Я не хочу, чтобы он видел меня такой. Не хочу ни жалости, ни сострадания.
Но стоит поднять лицо и осмелиться взглянуть в его темные глаза, как я начинаю сомневаться. В них нет ни капли фальши. Я вижу мужчину, который искренне хочет быть здесь, и он тянется ко мне… На неосязаемом уровне я остро чувствую, что нас несет встречными потоками, да с такой силой, что мне приходится играть ненавистную роль холодной стервы, чтобы хоть как-то остановить это движение.
— Черт, — выдыхает Паша, окидывая взглядом вечерний город, горящий разноцветными огоньками, как новогодними гирляндами, и хвастающийся бизнес-высотками, что занимают целый квартал по правую руку. — Мы отстаем.
— Я третий раз останавливаюсь в этом номере, но впервые выхожу на балкон.
— Боитесь высоты?
— Не люблю большие города, — я прохожу к деревянной лавке, на которую брошены мягкие подушки с винтажными принтами, и сажусь, закинув ногу на ногу.
Вечерний ветер находит приятными приливами и я смотрю на тонкую белую рубашку Павла. Он успел когда-то завернуть рукава до локтей, оголив предплечья. И мой взгляд предательски скользит по его тугим мышцам. Они играют под загорелой кожей и уводят мой взгляд ниже - к жилистым запястьям. На левом поблескивает стальной хронометр, который ловит блики и развлекает меня игрой отражений.
Но суть в другом. Дорогущий хронометр. На руке водителя. Это же смешно…
Павел вообще умеет одеваться, чем понравился мне в первый же день. Мягкие и спокойные тона, он выглядит без капли агрессии и желания что-то доказать. Выделиться из толпы. Хотя это у него не выходит, ведь спортивный силуэт и уверенный взгляд, который делает из его привлекательного лица самый настоящий магнит для женского внимания.
Я не исключение и иногда откровенно любуюсь им, когда знаю, что он не видит. Напряженный городской трафик очень помогает. Пока он занят перестроениями в переполненном автопотоке, я успеваю бросить пару взглядов в его сторону.
— Что не так с большими городами? — он разворачивается ко мне, оставляя открыточный вид за широкой спиной.
— Наш немногим меньше… Слишком много шума, людей. Разговоров.
— Мне замолчать?
— Нет... Ты исключение.
— Я из маленького городка, — он подходит к столику и ставит на него бутылку шампанского и бокалы. — Хотя вы знаете.
— Да?
— Уверен, вы читали мое досье, — и он пожимает плечами, угадывая мой следующий вопрос. — Не знаю, почему… Может, потому что узнавал о вас.
Я отворачиваюсь, потому что не хочу говорить о себе. И я вдруг замечаю, что мы общаемся странным образом — я обращаюсь к нему на ты, а он держится привычного “вы”.
— Ты сказал, что получал ранения. Я читала об этом. Оба раза в левое плечо.
— Мое слабое место.
Паша усмехается и постукивает костяшкой указательного пальца, ненадолго проваливаясь в нахлынувшие воспоминания.
— Не представляю, каково это...
Он не дает мне договорить и делает резкий шаг в мою сторону. За мгновение оказывается передо мной и опускается вниз, вычитая свой высокий рост к черту. Я теперь смотрю на него сверху и вижу, как заостряются его правильные черты из-за фонарика, который подвешен над окном.
