— А ты забавная, ягодка.
Хмурюсь и отступаю назад, краем глаза замечаю какую-то тень, но стоит только попытаться ее рассмотреть, как темнота растворяется без следа.
Показалось, наверное…
— И куда мы направляемся?
— В Нерех.
— Это же другой остров!
Я готова препираться до последнего — как мы потом вернемся, если камешек одноразовый? Что, если вообще застрянем там? И зачем Нерех?! Это так далеко от дома, а матушка не сможет ждать! Неужели необходимое оружие можно отыскать только там?
Но Халлтор прикладывает палец к губам и тянет меня в сторону соседних домов, петляет в узких улочках и постоянно осматривается, будто боится преследования. Мы крадемся так несколько минут, выискиваем что-то, а мужчина пристально рассматривает каждое жилище и закуток, пытаясь найти невидимые моему глазу знаки.
Когда уже кажется, что поиски не увенчаются успехом, Халлтор останавливается в крохотном тупике, где дома стоят так плотно, что между ними может проскользнуть разве что мышь. И то не очень большая.
— Мой брат нам поможет, Нанна, тебе нужно мне довериться.
— Твой брат вообще в курсе, что мы ему вот-вот свалимся как снег на голову?
— Не переживай, Виго знает, что я могу заявиться в любое время.
Что-то трещит за спиной, но, резко обернувшись, я не вижу ничего, кроме обшарпанных боков домов и наших следов на снегу.
Чувство, что кто-то постоянно крутится поблизости, следит и высматривает, никуда не пропадает — оно только растет, как катящийся с горы снежный ком, но Халлтор ничего не замечает, занятый своими мыслями.
Он подходит к одной из стен, чертит что-то в воздухе и приговаривает слова на неизвестном мне языке. Камень в его ладони вспыхивает крохотным солнцем — и весь тупичок, где мы стоим, заливает золотистой вспышкой.
Проморгавшись и вытерев набежавшие слезы, я во все глаза рассматриваю самую настоящую дверь, появившуюся там, где до этого была лишь голая каменная кладка.
Толкнув створки, Халлтор подзывает меня и указывает вперед, через дверной проем, откуда веет теплом и нос щекочут запахи незнакомых специй, жгучего перца и разогретого солнцем песка. По ту сторону тоже брезжит рассвет, но нестерпимый жар песков еще не вошел в полную силу.
Тени вьются под ногами, цепляются за одежду и скользят по рукам, а в спину упирается крепкая ладонь волка и подталкивает вперед, вынуждая шагнуть в портал.
Песок под подошвами сапог расходится в разные стороны, кажется зыбким, как жидкое тесто, — и я кубарем качусь вниз, когда ноги цепляются друг за друга и подкашиваются от того, что опора просто исчезает, будто ее и нет вовсе.
Растянувшись на песке, я слышу, как хлопает дверь и тихие, шуршащие шаги волка.
— Устала? — хмыкает Халлтор и протягивает мне руку.
— Как здесь вообще можно стоять? — ворчу недовольно и цепляюсь за мужчину мертвой хваткой.
— Ты привыкнешь, — он осматривается и указывает на дым в нескольких милях от того места, где мы находимся. — Идем. Познакомишься с моим братом.
Рядом скользит какая-то тень, и я резко поворачиваюсь, потому что кажется, что нечто пристально за нами наблюдает.
Ведь у обычных теней не бывает ярко-желтых глаз, сверкнувших в рассветных лучах совсем рядом, в нескольких шагах от Халлтора.
Волк напрягается и сжимает мою руку в широкой ладони, но среди бесконечных песчаных волн растекаются сотни, тысячи теней и ни одной — подозрительной.
— Я тебя в обиду не дам, — говорит мужчина, а я невольно вздрагиваю.
Это просто мое воображение, вот и все.
Нет здесь никаких опасностей. Правда?
Когда мы подходим к импровизированной стоянке, где весело потрескивает костер и во всю что-то жарится, насаженное на вертел, я застываю и во все глаза рассматриваю массивный корпус летающего корабля. Блестящее черное дерево, покрытое замысловатой резьбой, отполированное долгими годами скольжения по бескрайним пескам Нереха.
Чуть подрагивают золотистые паруса, почти прозрачные, похожие на паутину или пчелиные соты с массивными “ячейками”, где солнечный свет путается, вязнет, как в смоле; носовая фигура в виде попугая раскинула огромные крылья, обняла ими корабль почти до середины и гордо смотрит вперед, туда, где с минуты на минуту должно подняться раскаленное солнце. Каждое перышко экзотической птицы любовно раскрашено в разные цвета, отчего кажется, что попугай вот-вот оторвется от парусника и рванет в бледно-синее небо.
Вначале я не замечаю, но присмотревшись понимаю, что корабль висит над песком. Пестрый красавец поднят всего на пять-шесть дюймов, но совершенно точно не касается шуршащих под ним барханов.
Халлтор окончательно расслабляется, и я впервые вижу на его лице широкую улыбку. Настоящую, открытую, как у человека, вернувшегося домой после долгого изматывающего путешествия.
Я невольно любуюсь этими изменениями, заглядываю в синие глаза и замечаю там только радость и золотистые искры.
Мужчина крепко обнимает меня за плечи, прижимает к боку и целует в макушку, глубоко вдыхает травяной запах волос и трется носом о щеку, будто мы уже тысячу лет вместе и все совсем не так страшно, как кажется.
И все проблемы обязательно решатся и отойдут на второй план.
Нежность Халлтора удивляет меня. Я теряюсь в мягких прикосновениях, поднимаю голову — и мы с волком сталкиваемся взглядами, почти соприкасаемся носами.
Слишком близко…
Отойти бы в сторону, но ноги не держат, а рука сама тянется к лицу мужчины — напряженному и бледному — застывшему в ожидании ласки.
Поглаживая кончиками пальцев колючую щеку, стараюсь не отводить взгляд. Это кажется мне очень важным — смотреть в его глаза без сомнений, показать, что совсем это не страшно — ласкать волка. Смелею и дотрагиваюсь до чувственных губ, а Халлтор неожиданно открывает рот и касается пальцев языком — горячим, как угольки костра.
Волк прикусывает кожу до легкой боли и позволяет почувствовать клыки.
Острые. Будет больно, если он меня по-настоящему укусит.
— Нанна. — Не могу отрицать — мне нравится, как он произносит мое имя. На выдохе, перекатывая слово на языке, как шарик застывшей карамели. Смакует его, пробует на вкус.
Ветер оглаживает лицо, и я чувствую пряный запах можжевельника и дикого меда. И чем сильнее волк прижимает меня к груди, тем глубже под кожу проникает эта горько-терпкая сладость.
Именно в этот момент, в это короткое мгновение покоя и открытости, ничто не имеет значения.
В стороне раздается шуршание ткани, и из небольшого цветастого шатра нам навстречу выходит высокий мужчина. Он под стать своему кораблю — такой же “разноцветный”, пестрый, как тот раскрашенный попугай, и я бы сказала “воздушный”, если бы не внушительное телосложение, почти такое же, как у волка. Впрочем, незнакомец двигается легко и быстро, как и Халлтор. Широкий разворот мускулистых плеч и высокий рост совершенно его не сковывают.
