— Долго придется идти.
— Ты же волк! А уж волчьи лапы быстрее человеческих ног.
Твои бы слова, да богине в уши, потому что если я не успею…
— Ты ведь убить его собрался, правда? — тихо спрашивает Фолки.
— Да.
Не вижу смысла врать и изворачиваться. Я пришел в оружейную только для этого — достать оружие, чтобы раз и навсегда покончить с капитаном. Пока он дышит, я никогда не буду свободен, никогда не буду в безопасности, мои дети никогда не смогут свободно гулять там, где им вздумается, потому что дело не только в моей крови, бессмертии и желании извести “принца Эронгары”. Это какая-то больная одержимость, из-за которой Альгир никогда не остановится. Никогда. И мне стоит положить этому конец сейчас же.
— Убийство капитана-регента может выйти тебе боком, — Фолки поворачивается ко мне слишком резко и морщится, случайно дернув повязку на боку. — И выйдет. Если раньше на вас охотились тайком, просто ради развлечения или чтобы потешить внутренних демонов, то теперь за ваши головы могут назначить вознаграждение. Таселау процветает под управлением Альгира. Вас возненавидят.
— Лучше дать ему творить то, что он творит?
Маг неуверенно пожимает плечами.
— Всегда есть возможность спрятаться.
— Ты бы спрятался?
Фолки закусывает губу и смотрит куда-то мне за спину.
— Ты почему встала?! — его окрик, скорее, взволнованный, чем грубый, а я, обернувшись, едва успеваю поддержать шатающуюся Илву и сразу же передаю ее в руки мужа.
— Повязка, — бормочет она. — Я сменить хотела, но не нашла…
— Горе мое, — шепчет Фолки, прижимаясь своим лбом к ее. — Ты горишь! Давай, держись за меня. Не переживай, малышка, я тебя на ноги поставлю.
Илва улыбается совсем слабо, но с такой теплотой, что я понимаю — она не задумываясь заслонит его снова. И будет прикрывать собой до самого последнего вздоха, до конца своих дней.
Всегда.
И даже после того, как вечность поглотит их воспоминания и души, в новом рождении, в других телах, они найдут друг друга, чтобы быть вместе снова.
— Поставишь, конечно, — девушка послушно позволяет обхватить себя за пояс, а я только слышу слова Фолки, сказанные за моей спиной так тихо, будто они предназначены только мне одному.
— Я бы не прятался, волк, ты прав. Если бы речь шла о моей женщине, я бы вырвал ублюдку позвоночник. А дальше хоть трава не расти.
***
Мы возвращаемся в город на рассвете следующего дня. Измотанные, вывернутые наизнанку и совершенно раздавленные.
Фолки и Илва медленно бредут в сторону городских ворот, а я замираю на причале и смотрю на брата. Он может наделать глупостей. Точно может. Но и заставлять его ждать я не имею права: только не тогда, когда дело касается Мерай.
— Ты летишь в Ан-Салах?
Он кивает в ответ, а на его лице ходуном ходят желваки.
— Это послание оставили не просто так. Капитану что-то от меня нужно. Так сильно нужно, что он готов грязно шантажировать меня ребенком.
— Как только я разберусь с Альгиром…
— Не надо, — Виго поднимает руку, заставляя меня молчать. — Ты ничего мне не должен. Это моя беда.
— Когда мне нужна была помощь — ты с радостью вызвался!
— У тебя будет множество своих проблем. И Нанна…
Я только отмахиваюсь от его слов.
— Нанна, если ты не забыл, грудью Мерай защищала в логове змей. Не принимай решений за нас двоих. Договорились?
Еще один кивок, но я вижу, что все равно Виго поступит по-своему. Такой уж он человек. Упрямый, безмерно преданный семье, но не ждущий преданности в ответ. Такие, как он, бросаются на меч ради любимых и никогда не ждут, что кто-то примет удар за них.
— Тебе пора, — говорит он, пряча глаза. — Альгир не станет ждать вечно.
И я ухожу.
Ухожу, оставив брата на причале, омытого светом нового восхода. Ухожу в разрыв, созданный сферой.
Ухожу не оборачиваясь, потому что знаю — я очень скоро сюда вернусь, даже если тигр и не верит в это.
Глава 7
Когда я открываю глаза — над головой не солнце и не бесконечная синева, а под спиной не шуршащий горячий песок. Место кажется отдаленно знакомым, а запахи — привычными, и только через несколько бесконечно долгих секунд я вскакиваю и испуганно осматриваюсь по сторонам.
Нет сомнений — я в Волчьем Клыке!
В плену у Альгира.
На мне простое хлопковое платье, подвязанное тонким пояском, никакой обуви. Своих вещей я нигде не вижу, да и комната кажется пустой. Тут нет даже шкафа, а большую часть помещения занимает тяжелая ванна на гнутых темных ножках.
За окном пляшут снежинки и темные пятна, будто замок укрыт мраком, но то тут, то там прорывается картинка реального снежного мира.
Тихий стук в дверь заставляет меня подскочить на месте и тихо вскрикнуть.
Альгир не станет стучать — значит, это не он. Нужно выдохнуть, просто выдохнуть и успокоиться. Возможно, мои родители где-то здесь, и я должна их найти. Просто обязана! Никакой паники!
Осторожно подхожу к двери и, повернув ручку, тяну на себя. Сердце гулко отстукивает рваный ритм, а на губах стынет удивленный возглас:
— Имран!
Мужчина медленно входит в комнату и закрывает за собой дверь. В первое мгновение кажется, будто ничего не изменилось, но что-то в темном взгляде Имрана мне совсем не нравится. Его лицо совершенно ничего не выражает, а светлые лиственные глаза теперь затянуты болотной темной зеленью.
— Прости, Нанна, — говорит он тихо, замерев на пороге и переминаясь с ноги на ногу. — Мне очень жаль, что так вышло.
Я порывисто обнимаю мужчину, а он даже немеет от такого жеста, неуверенно обхватывает мои плечи руками и вкрадчиво поглаживает по волосам, пропуская между пальцев короткие прядки.
— Имран, моя семья…
Управляющий как-то странно напрягается и чуть отстраняет меня, чтобы посмотреть в глаза. Мне до дрожи страшно услышать ответ, отчего я цепляюсь пальцами за накрахмаленную рубашку и комкаю ее в руках, не в силах вымолвить ни единого слова. Просто жду, заглядывая в темные глаза, жду приговора или спасительного: “С ними все хорошо”.
Пожалуйста, пожалуйста, Галакто, все существующие боги, все, кто может меня услышать, не отвернитесь, не бросайте, не дайте сгинуть…
— Он одурманил их, Нанна, — тихо говорит Имран и подталкивает меня к ванне. — Тебя нужно подготовить. Если господин почует неладное, если поймет, о чем мы тут разговариваем!.. Я все тебе расскажу, милая, только нужно быть аккуратными.
Ванна до середины наполнена холодной водой, и Имран достает из мешочка несколько камней, зашарских светляков, которыми он когда-то, в прошлой жизни, грел нам воду для чая.
