Город уже был готов к свадьбе: повсюду висели цветные гирлянды, в небо взлетали стаи белых голубей. В общем, уже через два часа после выкриков сумасшедшей оркской девчонки жених и невеста вошли в храм.
Конечно, в отличие от графа, который был человеком, невеста-эльфийка не верила в существование Та-Лиэрна, священник которого собирался их обвенчать. Но Великий дух эльфов был лоялен по отношению к другим религиям, а поэтому повторного венчания, уже перед его ликом, не требовалось.
Запела скрипка, знаменуя счастливый момент бракосочетания, и жених с невестой остановились перед священником. Вначале жрец Та-Лиэрна минут двадцать рассказывал о том, как счастливы эти двое, как прекрасен нынешний день и так далее. Наконец, когда граф уже начал зевать, священник пробасил:
— Посмотрите друг на друга, дети мои!
Молодые повернулись друг к другу, и счастливый жених медленно приподнял фату, скрывающую лицо невесты. Некоторое время все молчали, пораженные неземной красотой девушки, а потом священник прокашлялся и начал:
— Согласна ли ты, Амми из рода Плюща, взять в мужья Рианора, графа Дарийского?
— Да, — шепнули алые губы эльфийки.
— Согласен ли ты, Риаиор, граф Дарийский, взять в жены Амми из рода Плюща?
Граф бросил короткий взгляд на невесту, и короткое слово «да» застряло у него в горле.
Черты лица эльфийки расплывались и изменялись. Тонкий носик изогнулся, из-под нижней губы показались острые клыки, оливковая кожа позеленела. Эльфийка стала страшной, как… орчанка.
«Проклятие орков падет на тебя!» — это было последнее, что успел подумать Рианор, прежде чем упасть в обморок.
Когда он пришел в себя, над ним склонилось клыкастое лицо невесты.
— Как ты, милый? — пропела она.
Граф испуганно икнул и попытался еще раз упасть в обморок. Но не тут-то было. Его лицо обожгла пощечина, и графу волей-неволей пришлось остаться в сознании.
Невеста захлопала ресницами и повторила вопрос. Граф нервно огляделся по сторонам и убедился, что уродина обращается именно к нему — испуганные гости разбежались, священник замер, вжавшись в стенку.
— Почему «милый»? — прохрипел Рианор. — Ты же меня ненавидишь!
— Знаешь, я тут подумала, — протянула она. — Я — эльфийка, проживу лет пятьсот. Ты — человек, значит, умрешь раньше, а я, как вдова, получу все твое имущество. Так что, дорогой, говори «да», священник нас по-быстренькому обвенчает.
— Нет! — истошно завизжал граф. — Уйди, образина!
— Но, милый…
— Уйди! Уйди! Уйди!
Невеста обиженно закусила губу, с ее клыками это смотрелось жутко:
— Ты от меня отказываешься?
— Да! Да! Да! — поспешно закивал граф.
— Поклянись!
— Клянусь, только уйди!
— То есть ты отказываешься от брака?
— Отказываюсь, только уйди!
— Милый, но я не могу уйти просто так. Мне нужен хотя бы конь, чтобы уехать из города.
— Бери все, что хочешь, только уйди! — Своим визгом граф почти сорвал голос.
— Милый, ты такой лапочка! Дай я тебя поцелую!
Закатив глаза, граф рухнул в непритворный обморок. Невеста, тихо хмыкнув, пнула ногой лежащего графа, ласково улыбнулась священнику и, высоко подобрав подол платья, вышла из храма.
К исходу пятого дня несостоявшаяся графиня догнала табор. Одетая в темный мужской костюм, она ехала верхом на вороном жеребце, а рядом мчались два тяжелогруженых коня. В их седельных сумках ощутимо позвякивали монеты.
Кейлис расположился у медленно разгоравшегося костра и перебирал струны гитары. Языки пламени отражались на лакированной деке, а на душе у орка было преотвратно.
После отъезда эльфийки Тарина отказалась выходить из своей кибитки и все время общалась только с Синкой, которая и управляла ее лошадью.
Гитара жалобно всхлипнула и затихла, когда над головой Кейлиса внезапно прозвучало:
— О чем скучаешь?
Орк вскинул голову и изумленно уставился на «сбежавшую невесту».
— Тарина?! Но… как? Ты же была в кибитке и отказывалась выходить, потому что у тебя началось перерождение?
Орчанка присела на корточки радом с Кейлисом:
— Ты что, действительно ничего не понимаешь? В кибитке была не я, а Амми.
— Но я же видел, как она уходила вместе с графом!
— Я отвела всем глаза. Помнишь, Синка говорила, что у меня должно начаться перерождение? Она разыграла драму, как будто проклинает меня, а во время венчания я просто показалась жениху такая, какая есть.
Орк вскочил на ноги:
— А я так боялся.
— Глупый, — шепнула ведунья.
Искры костра взлетали к небесам. На земле лежала забытая гитара.
— Надо поговорить с бароном, — сказала Тарина. — Я думаю, с жениха Амми не стоит брать платы за доставку его невесты в Алронд.
Орк недоумевающе покосился на нее:
— Почему?
Тарина усмехнулась, острые клыки блеснули во тьме:
— А разве всего фамильного серебра графа Дарийского не хватит в качестве платы?
— Фамильного серебра?
Тарина хихикнула:
— Ну он же сказал, бери все, что хочешь.
Многие века странствуют по просторам Гьерта оркские таборы. Никто не знает, куда и зачем они идут. Никто не знает, дар или проклятие их облик. Никто, кроме самих орков.
История седьмая
ПОТЕРИ И НАХОДКИ
Пушистый снег неспешно падал на землю, хлопья кружились под легкими порывами ветра, оседали на голые ветви деревьев, а семейный спор только начинал набирать обороты.
Они сидели за круглым столом в небольшой гостиной — представители трех поколений. И сейчас папа, мама, бабушка и дедушка пытались воспитать одного огненно-рыжего парня, замершего в дверях и несмело переминающегося с ноги на ногу.
— Ну что я такого говорю? — обиженно проканючил парень. — Я просто хочу провести зимние каникулы вне дома!
— Джейт… — грозно начала мать, темноволосая женщина в строгом черном платье.
Договорить она не успела.
— А что Джейт, что Джейт? Уже семнадцать, восемнадцать, — парень принялся загибать пальцы, подсчитывая, — двадцать один год, как Джейт!
Бабушка, довольно крепкая дама, только покачала укоризненно головой.
— Ага, двадцать один, — фыркнул дедушка, осанистый мужчина: седоволосый, в очках с тонкой оправой и небольшой бородкой-клинышком. — И четыре года из них ты провел неизвестно где.
