— Ох, сейчас!
Я кинулась освобождать стол, поставила мешавшую корзинку на кровать, хотела было сгрести в охапку тряпье и хотя бы просто запихнуть в шкаф, но Хен меня остановил.
— Не суетись, посижу на полу, — и, едва успев договорить, сел, ухитрившись уместить свои длинные ноги в узком проёме между кроватью и шкафом. Потянулся к корзинке, открыл крышку и достал оттуда пузатую бутыль, а потом завёрнутые в бумагу… бутерброды? Которые источали умопомрачительный запах свежей выпечки, маринованных огурчиков, помидоров и засунутых между двух половин булочек котлет.
Позабыв о том, что только что ужинала, я протянула руки навстречу бумажному кульку:
— Где ты это достал?!
В столовой такое точно не подавали.
Хен только ухмыльнулся — уже с набитым ртом. Он ел быстро, откусывая огромные куски, но при этом очень аккуратно, подбирая губами вытекающий мясной сок. А я вот сразу заляпалась помидором, зашипела, негодуя на собственную неуклюжесть, а потом плюнула на всё: отстираю! — и дальше ела спокойно.
Вкусно было так, что я чуть не проглотила язык. И явно приготовлено только что. Может, Хен ограбил преподавательскую столовую? При взгляде на его хитрую физиономию в это легко было поверить, но мне почему-то казалось, если я спрошу, он будет отпираться до последнего.
В бутыли оказался виноградный сок. Правда, тут возникла небольшая накладка: у меня была только одна кружка.
— Можно налить в тарелку, — растерянно предложила я.
— И хлебать по-собачьи, — подхватил Хен. — Отличный вариант, мне нравится. Давай сюда, раз я всё равно на полу. Можем сделать вид, что я твой цепной пёс, — он улыбнулся, а у меня вдруг захватило дух от его синих глазищ под белой чёлкой, от этого взгляда снизу вверх, от брошенного невзначай: «я твой цепной пёс».
Может, только поэтому я брякнула ни с того, ни с сего:
— Я о тебе ничего не знаю.
Хен и бровью не повёл. Только улыбнулся снова:
— Узнай.
Опять от какого-то странного смущения перехватило дыхание, бросило в жар. Голова шла кругом. То ли от того, что мы с Хеном совсем наедине, так близко, вокруг тишина, только за окном чуть слышно стрекочут какие-то насекомые да тёплый ветер шевелит занавески. То ли просто от осознания, что на полу в моей маленькой комнатушке сидит высокий симпатичный парень, опирается о кровать одной рукой, смотрит чуть насмешливо снизу вверх. А в ухе поблёскивает серёжка. И не просто серёжка, а парная с моей, то есть это не просто парень, а вообще-то мой муж. И как бы имеет право тут находиться.
Тут мысль прыгнула на то, что подумал, наверное, хранитель общежития, когда пропускал Хена наверх. Чем же мы можем, по его мнению, тут заниматься.
Смущение стало совсем непереносимым, у меня запылали, наверное, даже уши. Я встала и отошла к окну, притворяясь, что хочу закрыть. Ветер немного охладил разгорячённое лицо.
Слава Нигосу, Хен, кажется, ничего не заметил, потому что не отпустил никакой сомнительной шуточки. А я, полюбовавшись ночным пейзажем, наконец успокоилась и вернулась на кровать. Забралась с ногами — мама ругала меня, объясняла, что воспитанные ар-теранны никогда так не делают, но теперь, благодарение небесам, мама далеко.
Хен в это время задумчиво попивал сок из тарелки. Держал он её элегантно и как-то не по-нашему, не так, как обычно держат тарелки — поставил на три пальца и подносил к губам. Я даже зависла на какое-то время, наблюдая за ним. Потом вспомнила и вернулась к допросу:
— А сколько тебе лет?
— Двадцать, — ответил Хен невозмутимо, словно в разговоре и не было никакой паузы.
— Ты правда из Вендая?
— Почему такой вопрос? — по его лицу прошла тень. Как будто ему стало неприятно.
— Просто спросила, — я пожала плечами. — Никогда не была там. Говорят, все вендайцы держатся наособе, у них свои обычаи.
— Преувеличивают. Вендайцев полно во всех землях Морвенны. Уверен, у ваших, у боевиков, тоже человек пять-шесть найдётся.
Я кивнула. Было сложно сосредоточиться, взгляд плавал, цеплялся за всякие мелочи. За широкое запястье с низками оберегов, расслабленно лежащее на покрывале, совсем рядом. За согнутую в локте другую руку, упирающуюся в колено. Скользил по крепкой шее в приоткрытом вороте, испуганно касался линии ключиц и снова улетал. Зачем всё же Хен предложил мне эту свадьбу? Что за цель он преследует?
— Ты и правда глава рода?
Вопрос вырвался сам собой. И стоило ему прозвучать, как я напряглась, как будто боялась услышать в ответ ложь. Запуталась в своих ощущениях. Мне хотелось ему верить.
— Да. Формально, — Хен тихо усмехнулся. — На самом деле всем заправляет бабушка.
Формально глава. Формально, как наш брак. Кажется, Хену не в новинку такие вещи.
— А как же другие родственники? Или у тебя никого нет?
Я сама не знала, почему расспрашиваю. Как будто экзаменую его. Какая мне разница? Но почему-то вопросы сами прыгали на язык.
А Хен отвечал, будто так и надо. Смотрел на меня загадочным синим взглядом, доброжелательно и спокойно, и рассказывал:
— Родственников полно. Но мой отец был старшим сыном бабушки, поэтому я и стал главой официально. На самом деле у меня есть и двое дядек, и тётя. И это только кровники, не считая жён и мужей. Ну и мелкоты полно, конечно. Но если бы я всё это стал рассказывать ректору, последовали бы новые вопросы, он стал бы сомневаться, как ты. А так он пошлёт официальный запрос в Вендай, выяснит, что я сказал правду, и успокоится.
— Я не сомневаюсь, — пробурчала я, хотя что было толку отрицать, раз уж Хен всё равно заметил.
— Как первый день на любимом факультете? — вдруг спросил он, словно устал говорить о себе. — Было что-нибудь интересное?
— Да нет… — я невольно отвела глаза, потому что его взгляд стал вдруг очень пристальным и острым. — Ничего такого.
Глава 10
— Ясно, — Хен улыбнулся — вроде бы как всегда, но мне стало неудобно и неловко, что приходится ему врать. — Кстати, не хочешь выбраться в город в день солнца? Посмотреть, погулять.
Ох! В какой-то долгий миг я пыталась совместить в сознании свидание с Ферном и вылазку с Хеном — и всё в один день. Зачем я вообще согласилась на это дурацкое свидание? Только от неожиданности. Но теперь из-за этого придётся отказать Хену, да ещё и не называя причину. Не то чтобы я боялась, что он будет против, просто вообще не хотелось, чтобы он знал. Само свидание с Ферном не вызывало у меня никакого волнения или радостного предвкушения.
— Я не могу, — смотреть в глаза и лгать я не осмелилась, отвернулась и забормотала, желая провалиться сквозь землю. — Тренировки… надо войти в форму… хочу ещё над учебниками посидеть. И денег нет на развлечения…
