В дальнейшей беседе я не участвовала, молча хлебала суп, молча одолела запечённую с сыром рыбу, гарнир и салат. Мама с Пасом и Хеном болтали об обучении в академии. Речи о том, чтобы я перевелась к «рыбникам», не заходило — и на том спасибо.
Наконец мама заметила, что я не в духе. Спросила с лёгким недоумением:
— Сатьяна, а ты чего такая унылая? Недовольна, что мама приехала? Ну, знаешь, если бы ты сразу написала мне, мне бы не пришлось тащиться сюда через все земли!
Ага, конечно.
Если бы я написала, она вылетела бы сюда в тот же день, когда получила бы письмо. Я же не Хен, у которого всё звучит так гладко, что только диву даёшься.
В ответ я только криво пожала плечами.
Мама не успокоилась:
— И вообще, что-то ты у меня не выглядишь счастливой влюблённой. С мужем сидишь рядом, как с чужим человеком.
Она засмеялась, как будто удачно пошутила — а я испугалась, что сейчас она всё поймёт. Заставила себя взглянуть на Хена. Он посмотрел на меня в ответ — внимательно и испытующе.
И я почувствовала, как на плечи легла тяжёлая рука. Сердце сразу рванулось, застучало, как сумасшедшее. Я уставилась куда-то вниз, а Хен привлёк меня к себе и легонько поцеловал в висок. От прикосновения тёплых мягких губ по телу хлынули мурашки, в животе словно закрутилась тугая пружина. А Хен всё не спешил отпускать меня, как будто наслаждался близостью, глубоко вдыхал мой запах и продолжал легонько касаться губами виска.
Я заставила себя остаться на месте только потому, что мама с Пасом наблюдали за нами. Лас, правда, отвёл глаза, но мама смотрела вовсю, а на губах её была улыбка.
— Вот теперь я вижу, что передо мной влюблённые голубки, — проговорила мать удовлетворённо.
Хен отпустил меня. До слуха донеслась слабая усмешка. Я продолжала сидеть, уткнувшись взглядом в пол, сжав кулаки, чувствуя, как щёки пылают от смущения.
Ох, как бы мне хотелось поверить, что Хен не притворяется. Если кто-нибудь сейчас предложил мне сделку: я узнаю настоящие мысли и чувства Хена, а взамен буду обречена на вечную кабалу — я бы подписала этот договор на месте. Но увы, такого доброжелателя не существовало.
Когда после обеда мы вернулись в академию, мама вдруг взяла Хена под руку:
— Хеннай, проводи меня к ректору. Нужно кое-что обсудить.
Меня это насторожило, но Хен поймал мой взгляд и подмигнул, мол, не волнуйся.
Мама обняла меня и Ласа, сообщила, что зайдёт позже, и упорхнула вместе с Хеном.
— Зачем ей к ректору? — подозрительно спросила я, провожая её взглядом.
Лас фыркнул:
— Да низачем. Это предлог. Что ты, маму не знаешь? Она просто хочет остаться с твоим мужем наедине, обсудить сумму выкупа. Хотя, может, и из ректора чего вытянет…
Хагос!
Лас прав — в этом вся мать.
И ведь она даже не задумалась о том, чтобы вернуть Хену деньги, которые он на нас потратил. Нет, вместо этого она только собирается взять с него ещё.
Вот уж нет. Не позволю. Костьми лягу, но не пущу Хена к нам, что-нибудь придумаю. Поеду одна или не поеду вообще.
Когда мы поднимались по склону, Лас заговорил:
— Ты знаешь, я поначалу был настроен резко против. Ну, у вас это всё очень внезапно случилось, мы были уверены, что он чего-то от тебя добивается. Настроил тебя против нас. А сейчас… Сейчас вижу, что он и впрямь хороший парень и любит тебя. Ну и это нормально — заплатить выкуп за жену. Не волнуйся, совсем без штанов она его не оставит. Он…
Слова «любит тебя» ударили меня, как топором. Я перебила Ласа на полуслове:
— Он это сам сказал?
— Ну не прямо так, но это видно. Вон он глаз с тебя не сводит, чуть глянет — сразу улыбается.
«Потому что считает меня маленькой дурочкой», — угрюмо докончила я про себя.
— Он интересуется тобой, заботится, побежал в деканат, как только услышал от меня, что мать туда пошла. А что? Поссорились? — Лас насторожился так, будто готов был бежать отбивать меня у Хена.
— Нет, всё хорошо, — я выдавила улыбку.
Впрочем, для этого не пришлось сильно напрягаться: новость, что Хен помчался выручать меня по собственной воле, и вправду меня обрадовала. Пусть он и не воспринимает меня как девушку, по крайней мере нашу дружбу моё неловкое признание не испортило.
Глава 30
Вечером мама, как и обещала, заглянула ко мне. Чуть поморщила нос, рассматривая скромную обстановку, но придираться не стала. Вместо этого уселась на кровать, похлопала по покрывалу, чтобы я села рядом, и начала:
— Ну что, кажется, всё не так плохо, как я думала. Я, конечно, всё равно не одобряю твоих поспешных самовольных решений, но теперь хотя бы понимаю, почему ты так поступила. Такой роскошный мальчик зовёт замуж, как уж тут устоять, да? — она легко толкнула меня плечом и улыбнулась. Добавила со вздохом: — Какая же ты у меня ещё маленькая. Но я рада, что он, по крайней мере, не какая-то шваль, а достойный человек. Я порасспрашивала декана целителей, говорит, он на хорошем счету. Правда, часто пропускает лекции. Я так понимаю, ради тебя? Устраиваете свидания? — она усмехнулась, я кивнула, хотя слышала об этом впервые. — Ты смотри, учись как следует. А то, может, всё же перейдёшь к стихийникам?
Я упрямо покачала головой. Повезло, мать не стала настаивать. Произнесла задумчиво:
— Жаль, конечно, что он не ар-теран. Я мечтала, что ты станешь частью сильного клана. Но зато он глава… это тоже неплохо. И деньги у них водятся, бедствовать ты не будешь. А если что — возвращайся.
Я даже растрогалась, хотя отлично понимала, что это мама говорит сейчас, а если я и впрямь вернусь — то сразу снова начнёт придумывать, как повыгоднее меня пристроить да как распланировать мою жизнь.
И тут со стороны окна послышался шорох.
Я по привычке оставляла всегда небольшую щель, чтобы ласка могла пролезть. Вот и сейчас знакомая остроносая мордочка просунулась внутрь.
— О, — я попыталась вскочить с постели, но мама выставила руку.
Ласка увидела маму, быстро высунула морду и попыталась сбежать. Не тут-то было — сияющий голубой шар преодолел оконное стекло и в один миг распустился плотной голубой сеткой, пеленая ласку от мордочки до кончика хвоста. Мощный порыв ветра распахнул окно и внёс зверька внутрь, прямо в руки матери.
Вернее, не совсем в руки — ласка зависла в воздухе перед лицом мамы, судорожно перебирая лапками, словно пыталась найти опору. Шёрстка распушилась, маленький рот отчаянно скалился.
— Эт-то что ещё такое?! Сатьяна!
Мама вскочила и метнула на меня гневный взгляд. Я пожала плечами, не понимая, из-за чего она злится.
— Отпусти, это просто ласка. Она безвредная.
